Сейчас на сайте

Ольга Ильницкая

 

ДАР ТАЙНОСЛЫШАНЬЯ ТЯЖЕЛЫЙ:

(двойной портрет в интерьере восьмидесятых)

 

Мыслящий Павловский это хорошая, талантливая пародия на мыслящего Гефтера. Достойный диалог, где нет учителя и ученика, где два равных в органическом взаимопроникновении разнящихся сутью. То, что у Гефтера занимает 62 страницы, у Павловского может занять 62 года.

Непересечением времени, затрачиваемого Глебом на усвоение и продумывание факта жизни, с пространством воплощаемой жизни Михаилом Яковлевичем, знаменуется непоправимый разрыв в их понимании и делании истории. Когда для Глеба история явление биографии, а Гефтер сам явление истории.

 

Я неловко выражаюсь, не зная, как передать своё чувство и понимание. Я не владею языком, на котором общаются один и другой с миром, мне недостает образования и памяти. - Я лишь владею языком, на котором мы втроем общаемся друг с другом. Языком любви.

 

Павловский всегда маленький Гефтер, пока не догадается и не отряхнет свою сделанную судьбу и не вернется в судьбу явленную изначальную, где он не парадирует, а первичен в мыслительном потоке, где он пространственно самостоит, самодостаточен и время уплотнено.

Сегодняшнее время (конец восьмидесятых) - время Быстриных, а должно бы быть временем Павловских. Да где их набрать, столько гениальных Глебов?

Быстрины движимы «вживанием в предмет пристрастия». Павловский движим интересом к предмету, пока предмет, с его точки зрения, жив. – А предмет его интереса определен им самим еще в 1971 году: – это «загадка истории», проблема вечно живая и полифоничная. Замах у Глеба – что надо, но есть то, что тормозит продвижение и по горизонтали, и по вертикали – это саморазрушающая ирония. Этакий стоп кран на спирали вознесения к цели – вопрос, кто навесил пломбу (а всегда навешивают), неправильный вопрос, да кто угодно! Глеб все равно сорвет, потому что не признаёт безвыходных ситуаций – он ведь никуда не прорывается, знает, где дверь и как повернуть ручку, иногда поворачивает – и переступает порог. Потому, что Глеб с гениальными завихрениями, а не гений – это гении герметичны в том смысле, что ограничены самими собой – своими философиями, методологиями, школами. То есть гений ограничен продуктом своей деятельности. И в пределах этого ограничения – бессмертен. Вот Гефтер – это нормальный гений.

 

У Глеба наблюдается пробуксовка мысли от нехватки энергии, от ее прикладного назначения. Мысль разветвляется энергетически и требует финансирования – для дальнейшей материализации.

Мысль Гефтера графична, уплотнена и реализуется по иным законам, она создает живую ткань жизни, длящийся поток мысли, она революционна, как поэзия. И она не нуждается в поддержке материального, разве что материальным будем считать человека, в котором Гефтер нуждается, и очень! Глеб оказался именно тем самым «материальным», увы, (Потому «увы», что Глеб не инструмент, он целен и самодостаточен. Это все равно, что микроскопом забивать гвозди, для этого есть иныеL).

Мысль Павловского родит государство. Растит граждан. Мысль Гефтера философию. И воспитывает учеников.

Глеб это пластика «мокрой акварели». Растекание по листу, больная энергетика речи. Мыслительный невротизм Глеба заразен для мыслительного здоровья Гефтера. Их диалог ни хорош, ни плох – он протекает в разных плоскостях, объединяемый сиюминутным фактом, фактом же и разъединяем. Ибо Глеб факты громоздит, анализируя, а М.Я.- анализируя – выводит за пределы своего герметичного пространства, не складируя. Они оба историки настоящие, со вкусом к хрусту времени, - но течение времени их захватывает неодинаково… Или это они его по-разному ощущают… Потому что Глеб востребован и зависим от времени, а Гефтер живёт в вечности?

 

Гефтер научает, Павловский заманивает и пугает. Ошибка в определении – Глеб не мыслит, он «делает» мысль, в отличие от Михаила Яковлевича, мысли рождающего. Впрочем, рядом с другими «делателями» Павловский вполне мыслитель. Когда не станет Гефтера, Глеб развернется неожиданным образом – он возглавит государство. Он вполне сможет.

Не тому научился способный ученик у гениального учителя. Он играет в кубики.

А надо бы растить душу. Но… «не стреляйте в таперов, они играют, как умеют». Играют, а не создают музыку. Но именно от них зависит, как пойдет праздник. Им его оформлять. Не Гефтеру, увы.

Глеб - замечательный исполнитель. Только кто ему закажет музыку? Когда уйдет Гефтер.

Слишком велики соблазны «жить, а не влачиться». Куда заживет Глеб в новом веке, что уже не за горами? Известно, каков он (Глеб, а не век) – ярмо-то надеть может, а повезет куда захочет. А …куда захочет?

 

Читаю Гефтера и Павловского - одновременно. Разница ощущается так: Гефтер учит. Павловский - советует. И провоцирует.

Гефтер – метод. Глеб – работа в русле этого метода. Но направление может быть и противоположным «векторному по Гефтеру» Может ли?. Это уж - как нечаянные обстоятельства расположат.

 

Нет, не мое это дело – думать таким вот образом. Больше и не буду пробовать, потому что состыкуются слова, как зубы во рту у подростка с неправильным прикусом.

Но во мне живёт боль, и булькают смыслы, варится варево пониманий: о чем живут мои любимые, как и чем они полны, что могут сделать для развития нашего общего мира – в котором ни мысль, - вещество жизни их, ни искусство – вещество жизни моей – не являются ценностями с точки зрения мира страшащегося.

Страшащегося увидеть правду жизни и отгораживающегося ленью и страхом, откладывая жизнь, озаренную мыслью и искусством – на потом. И в результате мир утрачивает движение, и вектор вместо развития указывает смерть.

 

Одесса, февраль,1989г.

 

P.S.

Не бывает хуже, чем когда кого-то втискивают в образ учителя, или советчика – вроде как не имеет права уже он из него вырваться.

Вот если представить, что Гефтер учил, а не делал, что хотел: он, видящий, слышащий и понимающий, – говорил свои тайные мысли, тайное формулировал вслух, то оказалось бы, что простой душе невыносимо увидеть и принять гефтеровскую гармонию. Воспринять его научения. Простая душа станет кого-то обвинять, всегда – не себя, станет агрессивничать, душа ведь хочет весь мир приобрести, и не думает, что может душу (себя, то есть) при этом потерять. Гефтер же главное до нас доносит – свое главное: хороша душа или плоха, но что-то рождается в ней самим фактом существования души во времени, в каком она очнулась и себя живой ощутила, что-то, что может осознаться как…помеха миру. И если душа такая – ойкнула, Гефтора услышав, то тогда - она не боится уже смерти! А, утрачивая страх смерти, научается думать: отсюда начинается мысль. Вот к этой точке отсчета человеческого в человеке – Гефтер мягко и внимательно подводил всякого, у кого возникал «наклон слуха». Глеб склонился к сути речи Гефтера ближе других.

То, что делает сегодня Павловский, в одиночестве и печалуясь, (Гефтера с 1995года нет близко), можно определить как «озвучивание» мысли, Ходасевич нашел точный способ выразить это:

 

«Простой душе невыносим
Дар тайнослышанья тяжелый»

 

Есть уши, с «наклоном слуха» к звукам голосов Гефтера и Павловского. Это такие внятные голоса, которые заранее не имеют ни критериев, ни предметных признаков, по которым можно было бы определить, каким является произносимое – ну, совестливым, что ли? Совестливое говорение вслух тайнослышимого Павловским, (в быту предпочитающим умолчать или и вовсе соврать впрок, на всякий случай), совершенно ясно различимо имеющими уши. Особенно если не забывать, что совесть ясна, но беспредметна. (В смысле положительного определения какого-либо предмета)

Непростой душе Павловского этот дар «тайнослышанья тяжелого», которым в полной мере обладал М.Я. Гефтер – свойственен и выносим.

 

Москва, май, 2003г.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.