Сейчас на сайте

Игорь Иванников, Журнал «Новый век» №1/2001

Политолог №1

Уроки политической карьеры одного одессита

Большинство николаевцев, несмотря на 10 лет независимости, в основном следят за событиями в России, а не в Украине. Но мало кто из них задумывается над значением странного деятеля, который вращается вокруг президента Путина. Загадка фигуры главного имиджмейкера, выскочившего, подобно джину из бутылки, и совершенно не похожего на иногда мелькавшего до этого на телеэкранах, например, в программе "Взгляд" – "демократа" Глеба Павловского, заключается именно в отсутствии прошлого.

Когда в апреле в Москве разразился очередной политический кризис, связанный с ликвидацией НТВ Е. Киселева, в одной из передач "Куклы" В. Шендерович представил нового героя. Главного имиджмейкера В. Путина изобразили в виде Хлестакове из комедии "Ревизор". Блестящий шоумен Виктор Шендерович ошибся. Бывший диссидент, а ныне куратор электронных СМИ в Кремле – вовсе не шут и совсем не Хлестаков.

1. Человек предполагает, а Бог располагает...

Удивительная судьба может ожидать любого юношу в 19 лет, но трудно поверить, будто существуют герои, настолько твердо знающие, что они будут знаменитыми, что уже в молодости набрасывают в записной книжке эскиз своей мемориальной доски, которая должна непременно появиться, когда им стукнет 60-70 лет. А именно такой набросок сделал Глебушка Павловский в 1970 году. И его убежденность оказалась не беспочвенной. Слава политтехнолога, "сделавшего" второго президента России, при прежнем "советском режиме" дала б ему право разве что на посмертную гранитную доску на скромном доме в Одессе, где он родился 15 марта 1951 года[1].

Профессор A. Уемов, известный в 70-80 годах советский философ, выражал автору этих строк сомнения, что о Г. Павловском имеет смысл публиковать прижизненные воспоминания. Но очень серьезные выводы, которые следуют из анализа всей политической карьеры Глеба Павловского для современной истории Украины, заставили автора отбросить сомнения.

Когда я в 1969 году стал студентом 2-го курса исторического факультета Одесского университета и поздней осенью начал сотрудничество с Глебушкой Павловским и его ближайшими товарищами, я и не предполагал, что врожденная моя неуживчивость и черствость помогут будущему политтехнологу №1 начать карьеру диссидента. А все началось с совершенно случайных событий.

В сентябре назойливая комсорг группы дважды распространила через меня лотерейные билеты. Я взял и порвал очередные два билета, выбросив клочки в окно. В конце лекций меня внезапно пригласили на заседание бюро комсомола курса. И там, совершенно неожиданно, узнал, что я в виде протеста демонстративно порвал и публично выбросил лотерейки. Милая 18-летняя девушка пояснила, что она поступить иначе не могла. Я ведь выбросил их публично. Пришлось ей донести.

Так обыкновенное скряжничество стало основанием для политического обвинения. И оказалось, что только это стало основанием для исключения меня из ВЛКСМ в октябре 1970 года. Это случилось как раз накануне приезда в Одессу секретаря ЦК КПУ В. Маланчука для "разгрома" сторонников недавно изгнанного с поста П. Шелеста, тогдашнего первого секретаря Политбюро ЦК КПУ. Формально я был исключен за утерю комсомольского билета, но считалось, что меня исключили за "политические преступления". Чтобы избежать отчисления из университета, я срочно ушел в академический отпуск по болезни. А накануне ухода и отъезда в родной Николаев меня нашел представитель действовавшего с 1968 года в Одессе кружка советского демократического движения И. Княжанский. Подпольный кружок был замаскирован под кооператив по изготовлению сувенирных подсвечников в подвале по ул. Меринга[2]. Руководил кружком студент Института народного хозяйства Вячеслав Игрунов. Деятельность кружка, тяготевшего к лидерам тогдашних диссидентов П. Якиру и Ю. Красину, ныне покойным, сводилась к активному распространению тогдашнего "самиздата" и агитации "политически созревших" диссидентов для вовлечения их в кружок.

Возникает сомнение: почему погром так называемых украинских националистов в январе-марте 1971-го совершенно не коснулся кружка В. Игрунова? Еще с 1968 им были распространены десятки тысяч экземпляров литературы, начиная с "Пражской весны" в мае 1968 года, кончая "Архипелагом ГУЛАГ' в 1973-м[3]; в деятельность кружка было вовлечено в разное время до сотни студентов; часть из них выехала потом за границу, а Е. Сазонов даже попал на работу в аппарат ООН. И по 1973 год никто даже не был задержан, хотя прокуратура области, безусловно, знала о деятельности кружка. Ответ прост: тогдашнее КГБ в Одессе уже работало на себя, а не на фанатиков коммунистической идеи вроде М. Суслова или Р. Косолапова в Москве. Офицерам КГБ было гораздо проще отслеживать суету студентов, художников и кооператоров в ожидании очередной кампании, когда кружок можно было бы бросить в огонь Молоха или очередного каприза геронтократов из Кремля. В том же 1971 году исключили 6 студентов филфака – несостоявшихся "викладачiв української мови та лiтератури", двоих из них осудили; сместили и уволили или понизили полтора десятка преподавателей-украиноведов, включая завкафедрой истории УССР доцента С. Воробья, провели "чистку" местного партхозактива от "националистов". А диссидентов не трогали – заказа не было.

Именно в такой странной атмосфере меня в апреле 1971 года вовлекли в кружок В. Игрунова. Летом того же года я, в свою очередь, познакомил В. Игрунова с Глебушкой Павловским, Костей Ильницким (сыном одного из заместителей прокурора Одесской области) и В. Килесой (студент из Крыма, учившийся на курс старше на истфаке ОГУ).

Хочу отметить, что в том же 1970-1971 учебном году на историческом факультете начал чтение спецкурса "Методика исторического исследования" профессор А. Уемов. На самом деле спецкурс, читавшийся с 1970 по 1973 год был не менее эпохальным событием для истории Украины того времени, чем деятельность кружка В. Игрунова. А. Уемов был в 1970-1980 годах лидером научной мысли не только Украины но и СССР.

А. Уемов в течение 30 лет возглавлял в европеизированной Одессе "системное движение", инициировал создание кружка "младосистемщиков", в котором принимал участие и я до мая 1985 года. Под влиянием близкого к Уемову круга преподавателей философии находился и Глебушка Павловский.

И здесь между мной и Глебушкой почти сразу, – в ноябре 1971 года, – наметилось расхождение. Маленькое и незаметное. Я считал, что главное – это наука, а диссидентское движение – вспомогательное направление работы студенческой коммуны, позволяющее узнать факты, которые от нас скрывала официальная наука того времени. Глебушка, похоже, уже тогда придерживался несколько иного мнения. Но общепризнанным было то, что четверо студентов 2-3-4 курсов истфака объединились для решения одной главной задачи – реформы тогдашнего марксизма, создания очередного варианта всеобъемлющего материалистического учения для конца XX века как альтернативы Марксу и Энгельсу для своей эпохи.

В Интернете про Глеба ходят легенды. Сайт mignews.com предлагает статью Н. Ветровой "Глеб Павловский – "серый кардинал" или "публичный политик"? Восхищаясь исключительно богатой биографией", автор повествует: "Родился в Одессе, учился на историческом факультете... на втором курсе выпустил стенгазету "XX век", которую сняли по распоряжению партбюро университета за "анархизм и левоэкстремистский уклон", а Павловского исключили из комсомола. В начале 70-х Павловский попал в диссидентскую среду, вследствие чего перестал преподавать в школе историю, переквалифицировался в столяра и перебрался на постоянное жительство в Москву". Ни дать ни взять – Евангелие от Ветровой.

Как это ни смешно, но Глебушка считал себя вполне пригодным на роль К. Маркса, а мне должна была достаться роль Энгельса. Остальным тоже были заготовлены карнавальные маски. И, конечно, мы не были пионерами. Этот путь уже был проторен в Европе героями Пражской весны, мудрецами Корчуланской летней школы в Хорватии и Югославской группы "Праксис".

2. Страдание не делает героя

С октября 1971 по январь 1972 года наивные и искренние "коммунары" работали в поте лица. Точнее, работал я, т. к. у меня был повтор 1-го семестра III-го курса. А остальным пришлось учиться. Удалось написать "труд" о становлении человеческой деятельности и тезисы "О временности". Их все четверо повезли в конце января самолетом в Москву к тогдашним светилам философии – Ильенкову, Батищеву, Библеру, историку Гефтеру.

Инициатором поездки был Глебушка. Он с самого начала рвался "в Париж". Он не видел почвы для себя в Одессе. Но его товарищи не замечали огромного потенциала тщеславия своего соратника. Сын ответственного руководителя отдела крупного проектного института, внук еврейского торговца и сын молодой русской женщины, с детства он зачитывался тоннами очень популярной тогда в СССР научной фантастики. Это увлечение очень помогло будущему политтехнологу №1 уже в 90-х годах, когда он нашел, наконец, обширное поле для своей деятельности. Глебушка сознавал, что стать рядовым ученым или преподавателем ему, человеку смешанного происхождения, в условиях все более усиливающегося застоя будет непросто. Поэтому он не очень поддерживал меня в попытках консолидировать усилия "коммунаров" в направлении форсированной научной работы.

Глебушка рвался в Москву, и летом 1972 года, вместо того, чтобы поехать в Ленинград на "музейную практику", отправился с московскими философами по рекам северной России, в поход на байдарках. Глебушка не стал искать оправданий столь очевидному прогулу, и его исключили из комсомола, как это случилось до того со мной. Но обстановка была уже хуже и диплома ему не выдали. Отправили в сельскую украинскую школу, он заговорил там по-украински, стал готовиться снова поступать в комсомол и теснее сотрудничать с Вячиком Игруновым.

В конце 1973 года мы с ним расстались. Через 30 лет этот разрыв уже не видится таким трагическим, как в ноябре 1973-го. Не выглядит он и фатальным. Но перст Божий в этом все же усмотреть можно. Во-первых, для меня оказалась открытием фраза Г. Павловского о том, что для него "цель – не есть нечто постоянное" – в контексте беседы это означало, что задача построения альтернативной марксизму теории далее его не увлекает. Во-вторых, я узнал от своих предшественников по кружку В. Игрунова о деталях веселого времяпрепровождения, когда выпившие диссиденты мочились на карагандинские номера, начинавшиеся с букв КГБ, а все это выдавалось за "хороший пропагандистский прием".

С другой стороны, Глебушка никак не хотел осваивать современные ему методы формализованной науки, включая математическую логику, дискретную математику и прочую трудоемкую муть. Это отделило его от формализованного знания. Но по сравнению со своими ровесниками бывший поклонник Че Гевары, собиравшийся в 19 лет удирать на Кубу, получил прекрасное образование. Замечательные одесские историки Алексеев-Попов, Карышковский, вершина исторической мысли того времени М. Гефтер и другие позволили Глебу Олеговичу получить серьезные исследовательские навыки. Школа, которой сейчас нет ни у одного украинского политолога, позволяет Глебу Олеговичу быть вне конкуренции как пророку новой России. Или новых русских, что точнее.

На сайте "Базы данных СБ группы "Мост" читателю рассказывают, как хорошо обеспеченный англоязычный Павловский со своими 5 (пятью) детьми отдыхает то ли в Финляндии, то ли во Флориде. А потом идут вехи жизненного пути: "С 1972 года занимался распространением и изданием самиздата". Если о распространении – то это было с 1971, а если об издании – то гораздо позже.

"В 1974 году по свидетельским показаниям Павловского за антисоветизм был осужден его приятель Вячеслав Игрунов...". Многолетнее последующее сотрудничество Игрунова и Павловского ставит под сомнение изложение событий конца 1974 года в интерпретации "моста".

3. Тщеславие как двигатель карьеры

Как показывает дальнейшая жизнь милого Глебушки, одних способностей недостаточно "для ловли счастья и чинов", необходим мотив. А мотивом было неуемное, безграничное честолюбие, почти не отличимое от тщеславия.

Получив диплом и отказавшись от жены О. Гапеевой и сына, Глеб уехал в Москву к диссидентам, получившим в конце 70-х годов оформление под эгидой правозащитников из Хельсинских групп. Но там надо было уже рисковать большим.

Авторы четырехтомника "Иное" – рукописной истории диссидентского движения – сочинили, скорее всего, со слов самого Глебушки, свою версию его студенческих подвигов. Что касается осуждения стенгазеты, то к ней был причастен В. Килеса, но никак не Павловский, она совсем не вела к исключению Глеба из комсомола. Дальше речь идет о кружке-коммуне "Субъект исторической деятельности". Здесь хочу заметить, что московские авторы "Иного" страдают ленью и нежеланием проникать за пределы Садового кольца при сборе сведений. В Одессе есть живые участники коммуны и они могут рассказать, что такого "самоназвания" у нее никогда не было.

Не все "коммунары" поклонялись диалектике Гегеля. И не собирались разгонять КПСС и вести к "ликвидации СССР силами небольшого числа людей". Совершенной ложью является легенда и о том, что "Одесская коммуна распалась под натиском появившихся в ней женщин..." Брак Глебушки и рождение сына случились уже после распада коммуны. А распалась она из-за споров вокруг личной и интеллектуальной собственности, превратившись в банальное общежитие.

Глеб Павловский неоднократно вещал с телеэкрана, что он хорошо знает народ по тюрьме и ссылке. Вот свидетельство российского диссидента Сергея Ковалева. Оценивая работу политтехнологов, он в газете "Московский комсомолец" писал 15 февраля: "Они действуют бесстыдно и беспредельно цинично. Их состав меняется. Одно время в команду таких сценаристов входил Березовский. Теперь он оказался главным защитником демократии. Но зато в Кремле имеется теперь бывший, так сказать, диссидент Глеб Павловский. В свое время он, кажется, постукивал и, чуть уж совершенно точно, – "кололся". Достойная кандидатура".

Почему же обиделся героический защитник Чечни правозащитник №1 в России Сергей Адамович Ковалев? Здесь свидетельствует тот же "Московский комсомолец" за 09.03.2001. Журналист А. Минкин приводит слова Елены Боннэр: "Я оценила Глеба Павловского по полной его стоимости в 80-м году, когда он давал в КГБ показания на сына Сергея Адамовича Ковалева, и на его жену. Для меня он оценен с тех пор". "Старуха строгая, врать не будет", – добавляет А. Минкин.

И с 1981 года Павловский бросает в мир идею отказа от "Противостояния" и заключения пакта "общество-власть". После предварительного следствия и попыток "просветить" следователей КГБ о печальной грядущей судьбе СССР Герой Легенды не только кочегарил и малярствовал в ссылке, но и впадал в "державничество" писал в Политбюро и КГБ трактаты о спасении России. И пусть безгрешные швыряют в него камни. Его предтеча Солженицын долго "обустраивал Россию" с тем же самым успехом.

Видимо, уже тогда в душе Глебушки поселилась змея цинизма. Поэтому после ссылки он быстро от "Клуба социальных инициаторов" (где он был одним из 5-ти учредителей) двинулся в журнал "Век XX и мир". Затем был информационный кооператив "Факт", агентство демороссов "Постфактум". Были еще обыски и допросы после нашумевшей провокационной "версии №1".

Можно согласиться в чем-то с настоящими диссидентами – первым Омбудсменом России С. Ковалевым и последней женой академика Сахарова Боннэр – Глебушка никогда не был настоящим диссидентом. На предварительном следствии ему не понравилось в тюрьме и он решил ограничить свои тюремные университеты ссылкой. Ну и что? Те же Якир, сын командарма Ионы Якира, и Красин, – сын соратника Ленина, – каялись и отрекались. Но чем гордиться Ковалеву и Боннэр – тем, что под дымовой завесой их страданий и героизма в политику пришли сначала Ходорковский, Алекперов, Березовский, Вяхирев, Гусинский, Потанин, Смоленский и другие олигархи, а затем и Павловский? Нечего этим гордиться. Много ли стоит диссидентство того же Вячика Игрунова с подобным итогом? Сему мы все свидетели. Диссиденты просто оказались не готовы к реальности СНГ после ГКЧП, и Глеб понял это уже в 1993 году. В сентябре он выступил в программе А. Любимова "Взгляд" и заявил в привычной для него экзальтированной манере, напоминающей Льва Троцкого, что он сожалеет, что "три года жизни отдал этому чудовищу – Демроссии". Где они теперь, демороссы? Добровольно самораспустились и вошли в Союз правых сил.

Давно забыта отчаянно смелая Галина Старовойтова, где-то прозябают ее бывшие соратники. А бывший руководитель информационного агентства "демороссов" Глеб Павловский вовремя удрал с корабля. В октябре танки били по Белому Дому, а наш Робеспьер был уже вне опасности.

Он не отрицал, что был паршивой овцой в стаде внутри самого диссидентского движения. "Я уважаю тех, кто поступил иначе, но это единственное, за что я их уважаю", – очень остроумно пошутил самый влиятельный в России политолог с диссидентским прошлым. Презрение к неудачникам всегда отличало Глебушку. В 2001 году он писал, что сегодняшние элиты "парализованы, апатичны, трусливы"... А московский истеблишмент – "наиболее опасное, вредное и убыточное предприятие страны". И далее хвалит своего подшефного: "Москва перестала быть столицей, если не считать самого Путина. Когда он перемещается по стране, столица перемещается вместе с ним" ("Коммерсант-Власть" 06.02.2001). Кажется, что Глебушка помолодел, он избавился от свойственного ему в юности вычурного, гегелевского стиля, стал прямым, легким и резким, правда, несколько категоричным в суждениях.

Частично сильный импульс Глебушки к деланию себя объясняется его арестом в 1980 году, осуждением Перовским райсудом за "госпреступление, недонесение" к 5-ти годам ссылки. Странная логика КГБ: то доносил, то не донес – расплескал где-то. А возвратился Глеб из Коми АССР только в 1986 году. Естественно, он стремится компенсировать потерю вычеркнутых из жизни лет.

По привычке народников он продолжает путать мучеников и героев.

4. "Манипуляция" против "провокации"

Далеко не сразу Г. Павловский стал наставником подполковника Путина. Вначале его признала "Семья" Ельцина. "В 1996 году, верно просчитав возможность легитимного переизбрания Ельцина, Павловский убедил президентскую команду идти на выборы, а четыре года спустя – сделать ставки не на Примакова, а на Путина. И кто же виноват, что в обоих случаях более решительного лидера во всем Кремле не нашлось", – заявляет М. Малютин, руководитель исследовательских программ фонда "Экспертный институт" ("Российские вести" 22.02.2001). Поэтому "выборы 1999 и 2000 годов знаменовали торжество политтехнологий над реальной политикой, а раскрутка образа Владимира Путина "Технологом №1" Глебом Павловским даже удостоилась высочайших похвал влиятельного американского журнала "Тайм". В недавней статье Пола Куин-Джадда "Состояние ума выше положения дел" говорится о том, что российский президент при помощи своего главного пиарщика поставил перед собой задачу помочь преодолеть россиянам комплекс неполноценности, сформировавшийся после распада СССР и "добился потрясающих результатов" (Автандил Цуладзе "Страна победивших политтехнологий", газета "Сегодня", 25.01.2001).

Прав ли Автандил Цуладзе? Ему приходилось брать интервью у директора Фонда эффективной политики (один из титулов Глебушки, наряду с должностью куратора электронных СМИ в Кремле). Глеб со значением рассказывал о вкладе знаковых групп в имидж России, туманно рассуждал о том, что "никому не удастся использовать долги в качестве политического инструмента. Если надо будет, то все долги выплатим. Возможны и другие варианты" ("Должник, но не проситель", "Сегодня" 23.01.2001).

Редкий цинизм Глеба так характерен для него, что это действительно местами напоминает "хлестаковщину". А это в свою очередь вызывает возмущение А. Минкина ("Московский комсомолец" 01.03.2001), считающего самой большой ошибкой Путина то, "что после выборов он продолжает слушаться советов человека, который помог ему получить то ли 40 с чем-то, то ли 50... процентов голосов... Выборы – задача, во-первых, жульническая, во-вторых, одноразовая. Зачем же специалист по одноразовому срыванию банка оставлен строить будущую жизнь?"

Действительно – зачем?

Наивный журналист этого не понимает. Сравнивая Г. Павловского с адвокатом, он сетует: "Надо сказать адвокату "Спасибо", заплатить, и – до свидания". Минкин считает что "специалист по одноразовым акциям не годится для государственного строительства". Сравнивая его с гангстером, а потом даже с Гитлером. Журналист при этом умело ссылается на самого же Павловского, но образца еще 1993 года. Тогда Павловский осуждал Ельцина, который отходил от дел, "выставив страну на правеж группе генералов, интриганов и сырьевиков, окопавшихся в Кремле". Вполне постижимо, что Минкин предполагает, будто Павловского не устраивало в 1993 году именно то, "что такой интересный процесс без него обходился, такой золотой дождь лил мимо". Именно поэтому бывший деморосс Г. Павловский обозвал Октябрьский, 1993 года, переворот в Москве гитлеровским типом переворота. По мнению журналиста, к такому типу относится попытка придумать "правдоподобный сценарий переворота, включая мнимого врага-поджигателя" и навязать "его обществу с использованием своих необъятных средств и ресурсов".

Следует напомнить, что расстрел Госдумы в октябре 1993 года, по мнению российских "баркашат и макашат", был спровоцирован самой властью, начиная с трагедии Останкинского штурма. В 1932-33 году Грегори Штрассер, наиболее талантливый манипулятор в окружении Гитлера, действительно осуществил неординарные ходы для захвата власти в Германии. Какую-то аналогию между Штрассером и Павловским, конечно, провести можно. Но в целом Минкин не прав. Модель "жидомасонского заговора" глубоко чужда бывшему марксисту Павловскому. Глебушка писал дипломную работу, посвященную трудам молодого Маркса, и многому научился у основоположника. Никакая власть не имеет необъятных ресурсов. И Ельцин с его Кобцем, и Путин с его Павловским действовали и действуют в реальном времени и с ограниченными ресурсами. Более того, внушение большим массам рассеянных избирателей образа убедительного и одновременно жалкого выдуманного врага ради фабулы борьбы доброй и законной власти со злым негодяем – избыточно. Нет необходимости, чтобы "страна заглотнула новую систему обращения с собой". Зачем вообще дегероизировать законность – этой законности спокон веку не было. Когда в Москве или Тбилиси тысячи людей воевали против других тысяч людей, десятки, если не сотни тысяч, оставались зрителями. Подобно зевакам 14 декабря 1825 года на Сенатской площади, они получали свою дозу картечи и пуль, но в драку не вмешивались. Воспринимали происходящее, как оживший триллер.

А вот авторы СДПУ (о) в "Нашей газете +" писали о Павловском как главном специалисте по применению психотронного оружия – вставке 25 кадра – с мельканием внушающего сообщения – своего рода телевизионного гипноза. Павловский умнее Минкина и образованней его и не верно, что "в некритические дни, когда не надо дурачить людей, он вообще не нужен. И напротив: раз он ежедневно служит, значит нас ежедневно дурачат". Дурачить избирателя, неспособного запомнить за кого он вообще голосовал, нет необходимости. "Грязные технологии" Павловского направлены не на измышление оппозиции подобно тому, как ее когда-то выдумывал НКВД. Они направлены на точный адресный обман различных участников совместной деятельности, именуемой "политический процесс" в Российской Федерации. Этот обман необходим и достаточен в совершенно уникальной ситуации. Такой не было в XX веке. Обратите внимание: преобразования идут, а гильотина не нужна. Террор носит форму эпизодических убийств политических противников. Температура общественной активности столь низка, что достаточно загнать в могилу Сахарова, застрелить Старовойтову в России, Евгения Щербаня и Вадима Гетьмана в Украине или изгнать Лазаренко, чтобы политический ландшафт коренным образом изменился. Настоящих, высокой пробы политиков нет. Ни Робеспьера, ни Троцкого не встретишь ни в Госдуме, ни в Верховной Раде. Достаточно Павловского. Высокообразованного, талантливого, умного манипулятора, который с помощью обмана дешево, быстро и сердито достигает того же эффекта, что и Робеспьер, посредством гильотины или Троцкий с помощью Красной Армии.

Случай Г. Павловского интересен тем, что в нем программа деятельности преодолела личность. Личность ессеиста, историка школы М. Гефтера оказалась похоронена под изобретательностью и изощренностью наиболее эффективного из всех известных политтехнологов, по праву считающегося гением в политологических кругах. Но это не гениальность самого Глеба – это гениальность политической ситуации и огромного поля внимания, позволяющего охватить ее в целом одним взглядом. Просто пришло время Павловского.

5. Провинциал таки делает историю!

Хочется вспомнить 1999 год, Украину, кандидата в Президенты Украины Евгения Марчука. Попытка заимствовать у авторов политических детективов блуждающий сюжет о президенте из КГБ носилась в воздухе, заполнявшем головы многих политиков СНГ. Штабы Марчука в Киеве и в Николаеве стали жертвой этого мифа. Сколько карьер было поломано, сколько маленьких "павловских" народилось на свет в ходе избирательной кампании Марчука! Но цель оказалась фиктивной. Украинский "Павловский" – тогда это был Дмитрий Табачник – не принял всерьез прилипчивый миф. Украина не в такой степени, как Россия страдала ксенофобией – то бишь враждой ко всему чужому. Поэтому привычка поклоняться могущественному государству и чуть что орать "Слово и Дело", призывая на помощь ярыжек, чтобы скрутить врага государева или просто пьяного болтуна, не привела в Украине к обожествлению Ока государева в лице органов тайной полиции. А вот в России номер получился. А. Минкин зря возмущается тем, что трюки иллюзиониста Павловского вызывают аплодисменты, хотя ими народ не накормишь.

"Московский комсомолец" (за 09.06.2000) злословит по поводу стоящего в первых рядах гостей на инаугурации Путина – Павловского. Журналистам Д. Бутрину и А. Солдатову политтехнолог №1 пояснил, что все объясняется очень просто: во всем виновата случайность. С Валентином Юмашевым Глеб работал еще для "Огонька". С Путиным они – почти ровесники. Оба связаны с КГБ, только Путин с разведкой, куда "садистов не брали", а Глеб – с инквизицией из Пятого управления, где садисты испытывали "радость от контроля над личностями". Нет, он не мстит им. Ему некогда. Как когда-то советско-таджикский еврейский писатель М. Шамес написал в повести об иранской революции V века "Маздак": "каждый шахрдар имеет своего жугута". Это значит: "каждый властелин имеет своего еврея". Павловский работает у Путина. Пока.

Как пишет "Российская газета" (10.02.2001), директор Фонда эффективной политики и советник руководителя администрации Президента России Волошина наш герой Глеб Павловский дал интервью радиостанции "Немецкая волна". Пародируя Жириновского, он роняет перлы: "Я пришел работать в Кремль для того, чтобы предотвратить политическую и ... человеческую катастрофу при уходе Ельцина".

Мудрец не скрывает, что электоральные технологии бывают грязными, но не все, в основном – они административные. Наследник Березовского поясняет, что сами русские виноваты. Сначала они бегут к власти, чтобы расправиться со своими противниками, а потом жалуются на то, что государства слишком много. Холодный рассудочный аналитик, которого некие досужие болтуны обвиняют в том, что он придумал взрывать дома в Москве, а потом все это свернули на чеченцев, спокойно так рассуждает: "Это была не волна запроса на войну, это был запрос на решение, это был запрос на действия, которые доведут это решение до какой-то ясности". Перечитывая письма Глебушки в период его увлечения Гегелем, я обратил внимание, с какой легкостью он оперирует идеями вместо живых людей. Манипулятор был тогда в зародыше, теперь он вылупился из яйца. Кровавая Кавказская война для него – это "действие", "решение", волна запроса на войну. А "люди готовы к тому, что это будет долго" и очень трудно. И все это надо для национальной безопасности в информационной среде, где полно разных игроков. Как и с Кавказской войной, для Глебушки в деле разгрома НТВ, разыгранном именно по его сценарию, важны не трупы, грязь и кровь, не сломанные карьеры и судьбы собратьев-журналистов, а просто "сильнейшие политические сожаления людей, которые вчера действительно во многом контролировали российскую политику. Их можно понять. Это сожаление о деньгах, которых, увы, нет, и не будет" ("Российская газета", 10.02.2001).

Умный циник Глеб блестяще использует штампы времен советского агитпропа. Рассказывая о крушении авторитета Ельцина-революционера в массах, он пишет: "Ельцин вчера – это наше все, завтра Ельцин – главное зло и главная угроза". Это похоже на шизофреников, у которых один отсек личности не сообщается с другим. А таких болванчиков легко обмануть картинкой из "ящика", меняется картинка – меняется поведение масс. Конечно, эта картина очень поверхностна и не до конца верна. Но удобна и убедительна.

Вместо политической оппозиции есть пресса. "Когда политических сил в сущности нет, их роль играют телепрограммы". Да, старость не за горами. Вот уже и "Красной звезде" дает интервью Глеб Олегович. И газетчик И. Ядыкин с должным почтением заявляет: "И позвольте от имени читателей "Красной звезды" поздравить Вас с пятидесятилетием".

Надо отметить, что Путин действительно многое изменил в России. По крайней мере, в части регионов восстановлена работа промышленности. В Украине этого нет. Но не во всем виноват политтехнолог-фокусник. Ведь россияне поддерживают Путина не столько из-за ловкости рук нашего героя, сколько потому, что они уверены в своем будущем. Подполковник КГБ решительно сократил налоги и позволил работать тем, кто еще не утратил способности трудиться.

Но Павловский смотрит дальше этих тривиальных фактов. Журнал Гусинского "Итоги" за 10.04.2001 (№14, последний аутентичный номер журнала) процитировал высказывания Глеба Павловского по поводу разгрома НТВ: "Аппарат взял конфликт в свои руки и, как всегда, играет бездарно... Бюрократический подход к конфликту, без обращения к его чисто правовой природе и без мобилизации тех, кто поддержал бы в этом вопросе государство, ведет к удару по интересам самого государства" (с.6). Смотрите все! Павловский выше бессмертного госаппарата России. Он не бюрократ, он мудрец, больше того, он пророк, сравнимый по масштабам с самим государством. Несокрушимым Российским государством. Чего же выше?!

Увы, есть и выше. Те же упомянутые М. Попович и А. Уемов гораздо выше своего порождения – Глебушки Павловского. Выдающийся и не стираемый временем вклад Уемова-педагога для одесситов навсегда останется частью культуры этого города и этой страны. Может быть, забудут Общую теорию систем, перестанут читать книги М. Поповича, но моральный авторитет Мирослава Поповича и умение учеников школы Уемова быстро овладевать основами знаний из области точных наук, естествознания, гуманитарных наук и социотехники – это достижение большее, чем изобретательность Глебушки. Его вычурные ходы в политических играх современной России – побочный продукт педагогической деятельности истинных мудрецов. Глеб Павловский не созидатель. Он не устанавливал нормы научной этики, как Попович, хотя Мирослав Владимирович часто встречался с его другом Вячиком Игруновым и находил с ним общий язык; он не расширял горизонты науки, как Уемов. Глеб, как и Дьердь Сорос в мире финансов, – Бич Божий. Павловский подобен Воланду в романе "Мастер и Маргарита". Он наказывает тех, кто достаточно грешен. У него ведь нет репрессивного аппарата, его оружие – негативный прогноз типа "падающего подтолкнуть". Тех же чеченцев, не сумевших построить нормальное государство, люмпенов, потерявших способность к труду, интеллигентов, не желающих служить своему народу. История могла бы их простить. Павловский не простит. Он мгновенно усматривает чужой прокол, промедление, ошибку и сразу же измышляет ход, как эту ошибку превратить в поражение. Он расчищает поле политических битв от лишних фигур. Как люди они сохраняют жизнь. Но жизнь в политике для них кончается. Мир беднеет. Упрощается. Впрочем, пусть Время рассудит: кто прав – Мыслители или Манипуляторы, которые заменили героев, еретиков и вождей. В этом плане роли Времени и Бога неотличимы. Аминь.

Статья подготовлена при содействии президента Николаевского клуба "Третья волна" П. Стехина. Полную версию статьи можно прочитать на сайте www.3w.mk.ua.[4]

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!