Сейчас на сайте

Раздел ЯБЛОКО

Выступление Г.А. Явлинского на VIII съезде Объединения "ЯБЛОКО"

Речь 2

Уважаемые коллеги! Сейчас предоставляется слово мне.
(Аплодисменты).
Дорогие друзья! По сравнению с предыдущим моим выступлением то выступление будет гораздо более разнообразным, сложным, может быть, не столь интересным. Думаю, что оно, к сожалению, будет не очень коротким. Я хотел бы сразу предупредить, что сразу после того, как я выступлю, будет доклад Мандатной комиссии, потом будет перерыв на ужин, будут розданы соответствующие документы, потом начнутся прения. По итогам прений и перед принятием окончательных решений я буду выступать снова.
Я начну с того, что хочу сказать вам, что в период нашей отчетной деятельности, это с февраля 98-го года по нынешний момент, 2000 год, Съезд наш задержался по той причине, что были президентские выборы. И мы достаточно тщательно готовили этот Съезд, потому что считали его чрезвычайно важным.
Я не буду касаться предыдущего времени, поскольку это не раз здесь уже отмечалось и общие замечания по этому поводу были сказаны. Я коснусь того, что происходило с 1998 года. Должен сказать вам, что я в основном буду анализировать события политического свойства, а вы попробуйте восстановить события всего этого времени, и тогда вам будет более-менее понятна роль и позиция "ЯБЛОКА" в этот период.
В 1998 году, пожалуй, самым существенным событием года был очень большой экономический кризис. Вспомните I7 августа 1998 года. Кризис произошел на самом деле очень глубокий, и последствия этого кризиса будут еще долго отражаться и на нашей жизни, и на уровне благосостояния людей, и на нашей экономике. В 1998 году "ЯБЛОКО" приложило все усилия, какие только у нас были вместе с вами, в первую очередь в парламенте, в Думе, когда был снят Черномырдин и назначался Кириенко, если помните. Была такая очень острая конфликтная ситуация по назначению Кириенко премьер-министром. Именно в ходе этой дискуссии мы суммировали все наши предложения в области экономических реформ и говорили о том, что если сейчас срочно, немедленно, вот именно в апреле 1998 года не приступить к немедленным жестким действиям по предотвращению такого всестороннего и глубокого кризиса и дефолта, то это приведет к очень тяжелым последствиям. Мы свою позицию выдержали, мы оказались единственной фракцией, которая смогла устоять в условиях очень серьезного и всестороннего давления на нас о различных сторон. Нам удалось выстоять, но нам не удалось решить задачу, и в 1998 году кризис разразился.
Говоря об этом кризисе, я хочу лишь подчеркнуть, что этот кризис завершил нашу дискуссию с СПС, с ДВР и со всеми прочими по поводу того, кто прав в области экономической политики. Вот здесь уже не раз ссылались на весь мир. Да, могу подтвердить, что весь мир знает, что экономическая линия, прочерченная "ЯБЛОКОМ" начиная о 1998 года, с точки зрения этого кризиса была гораздо более правильной, безопасной и более плодотворной для страны. Кризис завершил эту дискуссию, и возвращаться к этому вопросу бессмысленно, и только опасности повторения таких вещей (а они существуют) говорят о том, зачем мы это делали и какая наработана в этом отношении база. Но мы были не очень удовлетворены просто тем, что мы оказались правы, а правы мы действительно оказались с экономической точки зрения просто даже до деталей: мы могли предсказать этот кризис ровно за 5 лет (с очень небольшой ошибкой), но самое главное, что нам удалось сделать, - это то, что коллективный разум "ЯБЛОКА" позволил тогда стране выйти из кризиса. Мы не смогли этот кризис предотвратить, но смогли позволить выйти из него. И я никогда не
забуду, когда во время парламентских выборов на Алтае, когда я там был, пришла женщина уже после моего выступления и оказала, вдруг неожиданно вспомнив осень 1998 года: "ЯБЛОКО" отодвинуло Россию просто от обвала... Речь идет о нашей общей политической работе по инициированию назначения премьер-министром Примакова.
Да, Примаков не наш кандидат. Да, он совсем не родственный нам человек. Да, это человек о абсолютно другой биографией и вообще не имеющий ни в каком смысле к нам отношения, и последующие события всё это показали. Но мы решили эту задачу чисто интеллектуально. Мы увидели, в чем проблемы страны. Мы понимали, на что существует запрос. Мы понимали примерно, на какого человека нужно обратить в этом плане внимание, и мы провели вою политическую работу для того, чтобы это состоялось. И это на самом деле действительно состоялось. После этого мы не смогли войти в Правительство. Сейчас у нас первый Съезд о тех пор, и я должен на этом Съезде открыто и прямо рассказать, как тогда развивались события. Это важно, потому что это один из серьезных упреков, который потом многократно повторялся мне и в самой партии, и вне ее.
События развивались следующим образом. Я разговаривал с Примаковым на тему о его премьерстве в апреле, когда шел Кириенко, и сказал ему (он был у меня в кабинете, я его пригласил к себе. Он тогда был министром иностранных дел): похоже, ситуация разворачивается таким образом, что если случится экономический кризис, в стране не найдется ни одного человека, кто сможет исполнить такую роль. Скорее всего это будете вы... Тогда он оказал, что он даже слушать и обсуждать это не хочет, как и водится у людей этого возраста и этой культуры. На этом наш разговор закончился. Больше я с ним никогда не разговаривал, дальше я вносил эту инициативу сам. "Сам" не в смысле именно я, а в том, что "ЯБЛОКО" само вносило эту инициативу и на Совете безопасности, и т.д. и т.д. Там начались страшные интриги, часть людей уволили из аппарата Ельцина - Ястржембского, Кокошина и др. Короче говоря, мы добились этого решения. И вот в тот день, когда пришел в Думу на утверждение Примаков, вопрос был практически решен. Это действительно была фигура, которая прошла с одного голосования. В 8 утра у нас была встреча, у всех лидеров фракций состоялся с ним разговор. Разговор этот протекал следующим образом, и ему сказал: Евгений Максимовича хотел бы сказать вам, что сегодня в вашем выступлении не следовало бы сразу обозначать назначение Геращенко на Центральный банк, а в Правительство Маслюкова и Кулика. Давайте еще раз обсудим эти вопросы, и еще не успел даже закончить, а он оказал мне: министром иностранных дел будет Иванов! Я сказал: да я не по этому вопросу. Я не по вопросу трудоустройства, я по вопросу о том, что вы собираетесь там делать. Он, видимо, очень ждал, что я тут же окажу про Владимира Петровича, по-моему, даже Сергей Викторович присутствовал при этом разговоре, Я еще раз ему говорю: послушайте, не торопитесь с этим. За вас сегодня все равно проголосуют, давайте чуть-чуть обсудим. - Нет, - говорит, - это мои друзья. Они будут там работать. Я с одним работал в Сирии в 1812 году (смех и оживление в зале), с другим я работал в Ливане во время Шипки... Всё, эти люди будут работать со мной! Я говорю: но я тоже с этими людьми работал, правда, не в то время, в другое время, но надо еще раз это обсудить... В ответ мне он говорит: а вам я могу предложить заместителя по социальным вопросам. Я говорю: спасибо, Евгений Максимович. Будем считать, что вот на этом наш разговор исчерпан... И всё. Дальше я не вовремя, наверное, в своем выступлении в Думе, когда назначался Примаков, будучи под впечатлением этого разговора, сразу же и оказал: вот мы рекомендуем, мы поддержим, мы проголосуем, но учитывая, как это все формируется, мы работать скорее всего не сможем, это было мое заявление - наверное, не очень хорошо продуманное. Через день Примаков пригласил меня в Белый дом и снова задал мне тот же вопрос: не хочу ли я быть его заместителем по социальным вопросам? и сказал: ну как „вы себе представляете это? Вот у вас Кулик о Маслюковым будут деньги делать, а я буду "на раздаче" стоять, что ли? Из этого ничего не получится. Всё, на этом вопрос закрылся.
Затем состоялось событие, когда "ЯБЛОКО", поддерживая по мере возможности самого Примакова, заявило о том, что в правительстве есть коррупция. Кстати говоря, все эти коррупционные дела до сих пор действующие, в том числе и дело с фирмой "Нога", из-за которого у нас теперь арестовали наши счета... Мы же какие дела-то подняли? Мы подняли эту "Ногу", о которой Кулик связан, из-за которой наши счета сейчас арестованы в Париже и т.д. Мы имеем такие вот проблемы. Ну, "наши" - не в смысле "ЯБЛОКА", а в смысле российские счета. (Смех и оживление в зала). А вы так поняли, что наши, да? Наши? (Смех в зале). Нет. На наших счетах только бумага лежит где-то там, больше у нас на счетах особо нечего найти. "Наши" - я имею в виду счета моей страны, нашей с вами страны. Наши с вами деньги там. Там действительно суд принял решение арестовать счета. И по другим событиям, по которым обращались с запросом в примаковское Правительство, всё то же самое.
Дальше, дальше в 1998 году у нас произошли и огромная победа, и очень тяжелое поражение, о которого начались наши неприятности, но которое мы не поняли и достаточно хорошо не проанализировали. Мы в первом туре выборов в Петербурге получили 52%. 52, понимаете? Не 6 (сейчас мы будем спорить, почему получили 6, а не 7...), а мы получили 52. И в последние две недели, когда мы действительно получили 52%, мы столкнулись с тем, что в России называется властью, всем ее ресурсом, - всё то, что потом пришло на выборы 1999 и 2000 года. И закончилось это тем, что вместо 52% мы в итоге получили процентов 18, если не ошибаюсь. Там были использованы примерно те же технологии, примерно те же способы. Там был Болдырев вместо "Единства", там еще что-то такое было. Там были все эти "грязные" технологии, там было по два кандидата. Там же было оказано, что "ЯБЛОКО" в лице Явлинского подписало договор о передаче Санкт-Петербурга Германии... Ни больше, ни меньше. Это крутили по телевизору в субботу, в воскресенье. Санкт-Петербургская организация попыталась подать в суд, мы путались с этим бороться. Естественно, что это не воспринималось никак вообще, поскольку и обвинения же абсурдные. Ну, какая прокуратура будет рассматривать такое обвинение? А на самом деле проклевывался стиль, проба произошла. Посмотрели: а как это делается? И вот это у нас уже произошло. Мы не сделали из этого выводов, в том числе и те, кто у нас готовился к кампаниям.
Началась весна 1999 года, и началась она снова о драматического события, это были бомбардировки в Косово. Кстати, тогда по всем опросам, по всем возможностям, которые мы имели, чтобы проследить, насколько обратная связь работает, наша позиция была поддержана большинством граждан. Мы резко осудили бомбардировки. Мы оказали, что Россия не имеет никакого права перед собственным народом, перед собой вмешиваться в эти события, посылать туда людей всевать и т.д. Эта позиция была воспринята. С ней мы работали очень долго, хотя должен сказать вам о совсем не известном никому факте: осенью 1998 года (есть такое заявление) мы говорили, что не надо устраивать телевизионное шоу в Рамбуйе, а надо ехать в Москву и решать вопросы в Российском МИДе, что и было сделано потом в начале мая, в конце апреля, и там была решена проблема националиста Милошевича, а не бомбардировками, которые перевернули вою ситуацию, и до сих пор она остается очень плохой. А это можно было сделать в Москве, настояв на том, чтобы Российский МИД провел совсем другую политику по отношению к националисту, и события развивались бы по-другому.
В этот же год (а это был предвыборный год, и сейчас я подойду к этому) что дальше делало "ЯБЛОКО"? дальше "ЯБЛОКО" принимало участие в тяжелейшем процессе, Это был импичмент. До сих пор и даже сегодня самые близкие мне люди - близкие по взглядам, близкие по-человечески - часто говорят о том, что это была наша ошибка, что мы участвовали в импичменте. А я считаю, что мы были правы. Мне говорят, что это был не настоящий импичмент, что там кого-то не допросили и т.д. Там было много томов, и я могу себе представить, как комиссия, в основном состоявшая из коммунистов, вела этот импичмент. Представляю себе. Но в нашей стране всё так ведется, у нас всё так делается. Поэтому если сказать, что я участвую только в чем-то самом настоящем, - да, я не участвую здесь практически ни в чем. И скажу вам: мы честно проголосовали импичмент, и нам не хватало 16 голосов. Ничего бы с Ельциным не случилось: его бы не сняли и не засудили. Но если бы импичмент состоялся, кто мне сейчас скажет, развернулись бы там потом события на Кавказе или нет? Никто сейчас не может ответить. Это было бы очень полезно - обратить внимание на то, что и как нужно делать на Кавказе. Мы выстояли в этом импичменте, мы сумели объяснить всему народу (и это, кстати говоря, самое популярное наше выступление), кто устроил геноцид российского народа, и когда Митрохин выступал с речью о геноциде российского народа, это был единственный прецедент в истории нашего парламента, когда фракция коммунистов из 150 человек встала и вышла из зала... Вот наша маленькая фракция из 40 человек тогда умудрилась выступить так, что коммунисты покинули зав при выступлении Митрохина по вопросу о геноциде российского народа. Это было серьезнейшей политической акцией, и мы на цифрах показали, кто уничтожал наш российский народ, и именно русских в первую очередь, потому что объективно русских погибло больше всех.
А сейчас мы снова возвращаемся к вопросу о Дзержинском. Снова, это снова опять туда. Вот так прошло лето, а потом "ЯБЛОКО" действовало для того, чтобы готовиться к выборам. Мы начали довольно заранее готовиться, насколько смогли. Мы готовили свою концепцию по выборам и у нас были большие сложности. Мы имели не плохой процент, мы имели 12-14% по всем опросам, все стали создавать самые различные блоки. И так сложились обстоятельства, что нам нужно было принимать тоже непростое политическое решение и достаточно мужественное - это находить себе союзников. И таким союзником нашим оказался Сергей Степашин. Можно массу привести доводов, надо было это делать или не надо. Мы нашли в себе решительность, нашли мужество, нашли твердость в себе для того, чтобы пойти на этот союз. Удался он или не удался - судить больше даже вам, но мы такую ответственность на себя приняли. Потом начались выборы. Так вот за период выборов, что сделала наша партия. Я вам докладывал. Я считал, что самое главное - это наша политическая линия, наша содержательная работа. Ну, конечно, кампания, ее организация, но все упреки, которые здесь звучат, я об этом буду говорить: и о политичности, и по миссии, и по миссианству, по программам - это упреки мне, а я их принимаю, и буду объяснять, что я по этому поводу думаю.
Так вот, мы накануне выборов внесли впервые в истории российской экономики и российского государства бюджет полностью по полной программе, почти законченный документ, на основе которого делается сейчас бюджет следующего года. Они почти все оттуда взяли, и мы внесли полный документ. Мы - первая организация, партия, которая смогла разработать весь документ по бюджету. Это и есть программа. Программа, на самом деле, это ведь не рассказы о чем-то, это так раньше было, а сейчас уже программа должна быть. Ну, сколько можно писать одно и тоже? Если мы смогли внести там почти тысячу страниц в бюджет страны, который, кстати, разрабатывался под руководством Игоря Артемьева, а его обсуждали и Бюро, и эксперты, и эпицентр этим занимался бесконечно. Вот это и есть наша программа, это и есть наша экономическая политика, она и была внесена. Это мы сделали первые.
Дальше мы впервые, впервые в отечественной истории - партия выиграла суд у властей. Не просто суд у властей, а у губернатора и заставила его перенести выборы, и довела дело до того, что на Дворцовой площади шли массовые демонстрации, присягающие на верность губернатору Яковлеву, а "ЯБЛОКО" смогло выиграть такой процесс здесь, в Верховном Суде.
Мы еще одну вещь сделали. Вспомните обстановку осени 1999 года. Мы не присягнули на верность Владимиру Путину, мы не поцеловали руку. Вот не поцеловали и не поцеловали. Нам это предлагалось. Нам предлагался сюжет, что скорее всего не было бы "Единства" и, наверное, не было бы даже поддержки "Союза Правых Сил" со стороны Кремля. А это все заменили бы нами, если бы мы только сказали да. Нам ничего делать не надо: ни названия менять, ни там списки менять. Это даже никого не интересовало. Мы только должны были кампанию вести примерно с той же формулой: "ЯБЛОКО" в Думу, а Путина в президенты. И мы должны были дать такие гарантии с самого начала, в сентябре, и больше ничего не надо было делать. Вот мы выбрали такой другой путь. Ну, потом бы, конечно, как вы понимаете, при проведении такой кампании нам бы - так просто такие вещи не происходят, но вот это то, что мы должны были сделать.
Ну, и конечно, самое существенное, что произошло в то время. Это вопрос нашей оценки событий в Чечне. Он состоял из двух фаз. Мы категорически поддержали действия, направленные на ликвидацию террористов, которые перешли границу Чечни и пришли в Дагестан, когда их уничтожали. Мы знали, что с большими потерями, мы знали, что во многих случаях так это не делается, но мы нашли необходимым поддержать. Если хотите, из-за соображений поддержки правильности позиции в целом и поддержки нашей армии, и так далее. Но затем ситуация прекращала все больше и больше даже напоминать борьбу с терроризмом, стала напоминать просто такой реванш, который не был ни подготовлен, ни продуман, ни взвешен. И самое главное, что тогда осенью ситуация сложилась такая: или Россия привлечет на свою сторону мирное население и действительно сможет справиться, хотя бы в основном, с бандитами, или Россия поведет себя так, что оттолкнет от себя всех и все это мирное население в том числе. И тогда никаких перспектив не будет, тогда будет вот то, что есть сегодня сейчас. Сегодня утром, собираясь к нам на Съезд, я слышал сообщение о том, что до понедельника, есть такое соображение, я даже не знаю, как назвать, есть сообщение о том, что до понедельника может быть взят боевиками Гудермес. Вы понимаете, что это значит? Понимаете, что будет для России означать поражение в этой войне опять? Вот это вопрос всем тем, кто тогда осенью хлопал в ладоши. Мы заявили свою позицию, я буду говорить об этом еще дважды. И когда я буду говорить об этой позиции в связи с выборами, когда я буду говорить об этой позиции в связи с самоидентичностью. Сейчас я говорю только о том, какую работу мы делали. Вот в этих условиях мы закончили выборы, мы смогли выстоять на этих выборах и получить свои 6%. Еще к выборам я буду возвращаться.
Что же произошло после этого? После этого мы смогли сделать еще одну вещь - мы с вами оказались единственными, кто смог выйти на президентские выборы. Я Зюганова не беру, это отдельная история, кроме того, они получили двадцать с лишним процентов, а мы получили 6%, получили сильный моральный, по крайней мере, удар. Мы не правы в том, что мы это оцениваем как такой сильный удар, мы не правы. Но правы мы или не правы, а ощущение было именно такое. Мы нашли с вами, когда уже все, уже все мы использовали все свои, все: организационные, материальные, финансовые ресурсы для победы в первых выборах. И вдруг нам на голову просто обрушились следующие выборы. Понимали люди, которые это делали, понимали, кто соберется с силами сразу на вторые выборы. Одно дело, девять, семь, восемь месяцев готовиться, а другое дело уже сразу в январе надо было принимать решение. И мы нашли, "ЯБЛОКО" нашло и поддержку нашло, и людей, которые поддержали "ЯБЛОКО", и ресурсы нашли, и внутренние свои силы нашли, и очень тяжело провели Центральный Совет, на котором все же Центральный Совет принял такое решение, несмотря на ситуацию, близкую к излому. Вот это мы проверяли себя на то, кто мы такие есть, насколько мы есть политическая организация. И мы вышли на эти выборы одновременно со всей этой работой. А затем мы вышли к вам на Съезд. Сейчас я расскажу, что мы делали уже после выборов. А после выборов мы провели, я тут только что подсчитал, что в апреле, в мае, в июне, в июле - 4 Центральных Совета, 2 Круглых стола для того, чтобы подготовиться к тому Съезду, на котором вы присутствуете. Вся эта работа была сделана.
Одновременно мы занимались созданием и реорганизацией организаций в регионах. Одновременно мы занимались законами в Думе. Одновременно мы занимались работой фракции, и фракция наша всегда в большей или меньшей степени, но всегда играла роль в Российской Думе, несмотря на то, что у нас сейчас очень мало голосов. А мы нашли такие конфигурации, при которых наши решения имеют значение, на руках у вас отчет. Мы тоже это делали, все в то же самое время. Вот примерно такая работа была нами проведена.
Теперь я хотел сказать о том, в чем же был смысл нашей работы? Здесь Вячеслав Владимирович, например, говорил о нашей идентичности, вообще я хочу сказать, что есть такие слова, которые совершенно правильные, но они вечные. Вопрос об идентичности - это вопрос о смысле жизни. Всякий из вас всегда думает о смысле жизни. Зачем он живет? Как там что? Вот примерно так же выглядит вопрос об идентичности. Его невозможно схватить и определить. Вот я все время этот вопрос развиваю. Так вот, да, наши значительные трудности связаны с кризисом в области идентичности. А в чем смысл этого кризиса? Раз уж мы перешли на такие слова, а я скажу.
Мы были созданы как оппозиция Ельцину в 1993 году. И тогда у нас были неплохие электоральные возможности. Дело заключалось в том, что мы были реформаторами, которые находятся не во власти. Мы как бы были реформаторами, но другими реформаторами. Вот в Кремле были реформаторы плохие, а мы были реформаторы хорошие. Вот народное сознание этого осилить не могло. Ведь идентичность, это не то, что думаем мы с вами здесь на Съезде, не то, что думают политологи и не то, что думают директора институтов, и не то, что думают руководители "ЯБЛОКА", а то, что думают про нас люди. Мы все время говорили: мы знаем, как провести реформу лучше, они так немного слушали это, но что из этого сделать, как с этим быть, что это значит "они знают, как проводить", тем более, что Ельцин все время утверждал, что он демократический Президент, весь мир говорил, что он демократический Президент, все хлопали в ладоши и непрерывно орали, что они все реформаторы и делают реформы, ну, все. Попробуйте, стоя рядом, говорить нет, а вот надо реформу делать по-другому, вот мы знаем, как делать реформу. А нам люди говорили: вот, вот ваша реформа, вот они такие ваши реформы. Это если говорить о форме нашей программы. Да, очень трудно было вытаскивать такую линию.
Теперь, что в результате этого произошло? В результате этого произошло следующее, что, несмотря на такую сложность этой позиции, как здесь уже не раз говорилось, мы с вами выстояли.
Теперь, я хотел бы обратить ваше внимание очень коротко, если Съезд потребует, я могу сделать и более широкий доклад по этому поводу, это касается сегодняшней ситуации с идентичностью и с политикой, и с программой нашей. Я уже специально обратил внимание на это в своем докладе. Это было очень симптоматично, что уважаемая лидер СПС Ирина Хакамада не понимает, как и весь СПС, что смысл демократии - защита индивидуальных прав и свобод. А всё остальное из этого дальше строится. Я заявляю, что правые партии, которые игнорируют человеческие права и свободы и защищают только собственность, преимущественно крупную собственность, являются правыми партиями в том смысле, что они всегда являются основой вот таких вещей, как Пиночет, и дальше больше не хочу говорить более жесткие выражения. Отсюда и фраза: в Чечне возрождается Российская армия. Отсюда и вопль в наш адрес: вы - предатели, потому что вот что нужно делать в Чечне. Либерально-демократическая или социал-либерально-демократическая, или социал-демократическая (как хотите говорите) отличается тем, что она защищает не только частную собственность, но и права.
Что такое права в России? Права в России шире звучат, чем просто вот эта набившее оскомину выражение "правозащитник". Правозащитник мы понимаем так: это человек, который ходит по камерам и считает - в этой камере должно сидеть 5 человек, а сидит 55 человек. Вот как все плохо. Кстати говоря, тем, кто там сидит, вот один герой уже, три дня там пробыл и произнес по телевизору, как вы видели, целую речь о необходимости создания новой пенитенциарной системы. За три дня, двух ночей хватило, чтобы выступить с речью: давай новую пенитенциарную систему. Это так, к слову.
Поэтому я хочу сказать, что я не с небрежением к этому отношусь, а я по существу говорю об этом. А по существу я говорю следующее, что это тоже, но в наших условиях туда входит и право получать зарплату, и право работы, и право нормальной экономики, и право частной собственности, и право на независимую информацию. Вот это и есть комплекс тех самых прав, о которых говорят: а что здесь делает партия "ЯБЛОКО"? А партия "ЯБЛОКО" - это партия, которая всему этому придает политический вектор, вырабатывает законы, пытается принимать эти законы, отстаивает эти действия с помощью публичных акций. Вот что делает партия. Она вырабатывает свою политику, она кадры выращивает, она выигрывает выборы, она проводит голосования в парламенте. Вот чем занимается партия, вот что такое политический вектор. И экономический вектор, потому что она вырабатывает программу.
Наверное, существует какая-то такая программа, которая будет, ну я не знаю, вот как говорил Вячеслав Владимирович, как Библия для нашего народа. Но я не знаю, кто ее может написать. Это отдельная история. Я имел честь быть человеком, вокруг программы которого было много всего, как вот те "500 дней". Но боюсь, что не повторяется дважды. У нас есть пакет законов о Соглашении о разделе продукции. Работающая вещь. Все сейчас вокруг этого. Сколько мы на съездах это обсуждали. Сейчас все вокруг этого. У нас есть комплекс налоговых предложений. У нас есть предложение по ПРО, которое сейчас внес президент. У нас есть еще целый ряд вещей. Да, нужно лучше работать, да, мы будем с вами об этом говорить. Да. Ну возьмите президентскую программу, ту, другую, посмотрите. Это были наши ответы на самые главные вызовы, которые на сегодняшний день есть.
Теперь переходим к выборам. Я хотел бы вам сказать, вот кто-нибудь из вас, я надеюсь, что хоть кто-нибудь из вас когда-нибудь смотрел цифры, связанные с выборами. Вот если посмотреть цифры в абсолютном выражении, проценты бывают разные. Но мне хотелось бы обратить ваше внимание на цифры в абсолютном выражении. Я могу их очень быстро суммировать, но смысл их такой. Вот смотрите, 4.223.212 человек - 93-й год, 4.767.384 человека - 95-й год, 3.955.611 человек -
99-й год и 4.351.452 голоса - президентские выборы. Вот все наши цифры. Мы, действительно, единственная партия демократического поля, которая участвовала во всех выборах, которые только в новой России были. Посмотрите. Да, мы не смогли увеличить наш электорат, да, мы не смогли это сделать. Но то, на что мы вышли с самого начала, мы попытались сохранить, сохраняли и в целом сохранили.
Теперь, как можно обсуждать наши с вами выборы? Наши выборы мы обсуждаем так. Вот мы получили на парламентских выборах 6 процентов. Значит, вот я отчитываюсь перед вами и заявляю, что обсуждать вопрос о том, почему мы получили 6 процентов, а не 8 процентов, абсолютная бессмыслица в российских условиях, ну, бессмыслица. Может, мы даже и получили 8 процентов, но никто ничего не знает про эти 8 процентов. А вот почему мы не получили 25 процентов, 30 процентов или там 15 процентов, этот вопрос, да, действительно, существует.
Я попытаюсь дать ответ на этот вопрос. Мы шли к выборам неплохо. Мы к концу августа имели 12-14 процентов, вы же все это чувствовали. Но, уважаемые друзья, ну в какой стране мира еще случались такие вещи во время выборов, как у нас? Взрывы домов, вы что, шутите. Вы вспомните себя, вы вспомните, которая говорила: а у нас есть бюджет. А еще мы говорили: мы за честную политику, мы за чистые ите, что с головами у людей произошло. А потом начало войны. Ну и что такая партия, как наша руки, честность - лучшая политика, мы это, мы то. Всё, эти темы все ушли в сторону, они исчезли, исчезли просто в принципе, никого они не интересовали.
Именно этим (теперь я возвращаюсь снова к этой теме) было вызвано в том числе и заявление, которое я сделал. Да, я несу за него всю ответственность. А я вот вам так скажу: а выборы были тогда такие, что те, кто не имели позиции по Чечне, те вообще могли не участвовать в выборах, там была только одна у всех позиция - давай, мочи. Мы получили свои 6 процентов, возможно, потому, что мы сделали свое заявление, что мы по-своему оценили, может быть, неудачно, неуклюже. Но потом (раз мы на Съезде говорим об этом уже спустя столько времени) партия сама испугалась этого заявления, большинство моих коллег испугались, может быть, я недостаточно полно все это проговорил, я несу свою ответственность. Но в целом суть была именно такая.
Поэтому вопрос о том, смогли ли бы мы отсидеться под корягой за это время, ничего не говоря по Чечне? А никакой другой позиции выработано по этим вопросам не было.
Второе, что там происходило. Я говорю, что огромное значение имела война. И любой мировой опыт, посмотрите, партия, которая на пике военной истерии, защищая жителей своей страны, своих же солдат и глядя чуть-чуть впереди, не для того, чтобы обидеть кого-нибудь, военных там, говорит: подождите, что вы делаете, надо обсудить все это по-другому, остановитесь на минуточку, подождите. В ответ на выкрики в телевизор: нас никто никогда не остановит. Никакая партия вообще не должна была взять нисколько, ни процента. Потом все должны были жалеть. Но тогда, в этот момент, никакая партия не берет, нигде. Это же известный факт. Нам все же это удалось.
Далее. Открыто Кремль использовал весь административный ресурс, которым мы не пользовались. Мы, может быть, и пользовались бы, но мы же его не имели. Но он открыто воздействовал на нас. И так работало телевидение, таким вот способом оно работало. Это вы все видели.
Дальше, конечно, была проблема третья. Помимо травмированного сознания людей, помимо использования ресурсов, конечно, СПС, конечно, наши теперь партнеры, а тогда наши оппоненты, конечно, они использовали этот момент. Но в общем-то тогда же было ясно, что тогда надо было делать. Именно тогда, тогда понятно было, как встраиваться. Они пошли по пути национал-популизма. И от неожиданности многие люди к ним потянулись и просто обнялись с ними. Ну было понятно, потому что это же простой расчет: если Чубайс говорил, что там возрождается российская армия, то что надо было делать мне, чтобы показать, что мы еще круче? Мне надо было притащить скальп чеченца и придти в передачу Доренко и сказать: во, а мы, "ЯБЛОКО", еще круче, мы уже вон, скальпы приносим. И имели бы 15 процентов. Это сейчас смешно, а тогда (я специально утрирую) это было бы не смешно. Тогда бы мы тут радовались и говорили: вот, зато у нас 8 процентов. А нужны нам такие 8 процентов? Не это ли кризис самоидентичности? Да, может быть, мы мало говорили о патриотизме; да, может быть, мы мало говорили о других вещах. Но мы-то эти слова не выговариваем, потому что они нам по-настоящему дороги, потому что мы их не размениваем и не продаем. Видите, как. А сегодня культура, общая культура нашей страны такова, что когда говоришь "наши счета", то все думают, что наши, вот мои, в Париже арестовали, и всем вам только это в голову и приходит.
Значит, наша проблема была в том, что мы не смогли выделить как главную проблему прошлой осени - чеченскую проблему. И, несмотря на то, что у нас хватает рядом, вокруг и внутри людей, которые могли бы найти ответ на этот вопрос, мы не нашли ответа на этот вопрос. Или нашли его вот в той форме, в которой нашли. Слава Богу, хоть я считаю, можете меня судить как угодно, по сути мы правильно хотя бы сделали. Как это надо было предложить, подать - это должны были думать, наверное, еще и другие люди. Но не было ничего по этому поводу. Вот поэтому так все и получилось.
И еще, конечно, вы прекрасно знаете, как нам трудно было вести кампанию; у нас был недостаток в профессионалах, мы решили сделать ставку на собственные силы. Все недостатки - организационные и другие - вам, наверное, хорошо известны. Что действительно у нас произошло очень плохо, это у нас очень плохо получилось с одномандатниками. На одномандатниках мы потерпели абсолютный крах. Причем цифры показывают, что все наши одномандатники, а у нас их было аж 15 человек (у меня все цифры под рукой, я готов по цифрам говорить), вот, например, наши одномандатники, я сначала буду говорить цифры 95-го года, а потом 99-го года, и вы увидите, что получилось. Например, Собакин - 18,22 и 16,44, Беклимищева - 18,8 и 17,27, Злотникова - 31,3 и 20,2, Борщов - 28,5 и 22,2, Нестеров - 17,7 и 10,0, Никифоров - 19 и 11, Голов - 14,3, а теперь 14,7. Я могу продолжать это. Вот в чем дело. О чем говорят, с моей точки зрения, эти цифры? Ну, не дотянули мы, не потому что у нас получился вот какой-то облом, что вот от нас отказались. Нет, плохо сработали, слабо работали одномандатники, слабо сработали на кампании, слабо, плохо, не нашли достаточно сильных людей, не нашли достаточно сильных политиков, не смогли это сделать, не дотянули.
Все это имеет довольно простые, понятные и легкие объяснения. Объяснение в том числе заключается еще и в том, что мы должны действительно критически на себя посмотреть. Я почему сейчас об этом говорю, потому что отсюда я перехожу к самой важной части, к тому, что нам теперь, как нам теперь нужно все сделать, к тому, что называется реформой. Мы должны действительно критически на себя посмотреть. Да не столько в тих процентах дело, а дело в том, сколько в нашей партии известных, крупных политиков, принципиальных, последовательных, профессиональных, признаваемых, сколько у нас публикаций, сколько вышло за это время личных монографий, сколько было выступлений. Вот же как меряется это. Можешь приехать в любую организацию и смотреть, ну как организация работает. Ну, пожалуйста, вот все районные газеты, давайте посмотрим, сколько было публикаций по принципиальным вопросам, по важнейшим направлениям, кто высказывал какие мысли по каким-то вопросам. Ну откуда эта мещанская программа возьмется? С неба, что ли, упадет? Она сложится из того, что сказал Лукин, что сказал Игрунов, что написал Иваненко, что сказал этот, что пятый, что десятый. Из этого может только сложиться. Нет этого в нашей партии. Это и есть наша слабость.
Есть наша слабость и в больших организационных вопросах, потому что в самых крупных центрах мы многое не смогли сделать. Нам не удалось сделать организации такие, как нам хочется, в Новосибирске. Нам не удалось пока еще ничего толком в Свердловске. У нас пока ничего не получается в Нижнем Новгороде. Ведь только если посмотреть, как у нас прошли выборы президентские, например, в Свердловске, мы шли там на выборы, а выборы президентские закончились так, что в городе Свердловске президентская кампания закончилась 16 процентов, а "ЯБЛОКО", которое шло в хвосте у кандидата, - 4. Вот наша проблема. Это наши общие проблемы. Поэтому нам нужно решать вопросы, как выходить из этого положения.
У нас есть много всяких вопросов.
Завершая эту часть, я хотел сказать о моей личной деятельности. Практически все, что я сейчас говорил, говорил и на Центральном Совете, и хочу сказать на Съезде партии. Как лидер партии, я считаю, что я допустил очень грубую ошибку.
Эта ошибка носит фундаментальный характер. Это крупная политическая ошибка. Смысл ее заключается в следующем. Партия наша в своих оценках, подходах, программах, действиях оказалась на правильном пути по всем ключевым вопросам развития российской политики. Это касается экономики, это касается всех серьезных внутриполитических вопросов. Именно поэтому у нас сегодня здесь есть гости, именно поэтому очень и очень уважаемые люди страны говорят: мы вас любим, мы вас критикуем, но мы с вами. Мы это сделали. Но я ошибся в одном. Моя ошибка заключается в следующем. До самых последних выборов я был убежден, в том, что профессионализм, последовательность, принципиальность, чистые руки, умение работать с командой, жесткость, ценности, идеалы - это то, чего не хватает нашему народу с советского времени. То, чего не хватало в советское время. И на этом можно построить большую публичную политику. Я ошибся, но не потому, что народ - плохой. Это я ошибся. Люди не могут воспринимать такую сложную конструкцию, и не только в России, а, наверное, везде в мире. Это не только наша проблема. Наш народ ничем не хуже любого другого. Люди хотят простых картинок. Когда мы им начинаем объяснять, что с одной стороны, с другой стороны, с третьей стороны, с пятой и с десятой, что честно, что правильно, что так и должно быть - всё, мы уходим из сознания. Такую сложную картину люди не приемлют. Я не понял одного: что выходя из советских 80 лет, люди не примут этот ряд как то, на что можно опираться. Он им, может быть, будет приятен, симпатичен, интересен, но они его не примут. Ну не могут 50% населения за это голосовать после 80 лет советской власти. Да и вообще, наверное, не могут. Я не знаю, но вообще, наверное, тоже не могут. Вот это и есть самая главная проблема, и цена этому оказалась 6%, вот эта цифра. Люди, конечно, меняются, но цифра примерно такая. Поэтому в дальнейшем, когда мы дальше будем строить партию, мы должны начинать это срочно понимать, мы должны сделать что-то совершенно новое. Совершенно новое в том смысле, чтобы нравственную, приличную политику суметь повернуть так, чтобы это были не 6%. Но это особая, новая работа. Я вам докладываю, и все мои товарищи подтвердят это: поймите, мы пытались работать со всеми так называемыми "имиджмейкерами" всех видов и классов, и типов. Мы с вами никогда не были бедной партией, мы никогда не были беспомощными. Это неправда. Но бессмысленно с ними работать. Бессмысленно. Они по-своему видят мир, они по-своему видят будущее, они всё видят по-своему, и они вас туда вталкивают. А вы, когда вас туда вталкивают, видите, что это всё не то. Мы проводили выборы с ними, мы в последний раз проводили выборы сами, мы ставили контроль. Так не получается. Если мы хотим больших успехов и если мы не хотим добиваться этих успехов на скатывании к национал-популизму, значит, мы должны научиться продавать потребителю свой товар. Вы что, думаете, что мы вот эти 12-14% накануне выборов имели просто от нечего делать? Нет, мы их имели, нас люди оценивали. Но мы их "продать" не смогли во время выборов. Да, случились взрывы, случилась война. Сознание ушло вообще в сторону, и невозможно было это продавать. Невозможно! Мы вернули к себе внимание только тем, что честно, откровенно оказали: не убивайте наших мальчиков в Чечне, не уничтожайте там всё! Не создавайте себе "врага"! Вот этим мы вернулись на "поляну", на выборы, мы вернулись в политику.
Вот это то, что касается меня. Да, это мой просчет. Я его признаю. Это не поза и никакое не кокетство. Это правда, это серьезно. Если вы думаете, что я знаю ответ, то я его знаю, но только теоретически. Я не знаю, как конкретно из этого выходить. Но я теперь точно знаю, что наш Съезд должен закончиться тем, что все, уезжая, должны точно для себя решить: кто хочет в Думу, должен уже этой осенью выходить в свой округ. Всё надо начинать уже вот этой осенью: ходить, здороваться, знакомиться, разговаривать, нанимать себе тех, кто вас научит, как разговаривать, как махать руками (или не махать), как одеваться, как улыбаться, как... Всё, всё! Никакие другие лирические мероприятия непригодны, и оттого, что выступит Явлинский - с Явлинским в этом смысле кончено. Надо начинать! Некоторые знатоки говорят, что о лета надо начинать. Ну так с лета надо начинать. Уже надо начинать. У нас нет ни на что времени. Может быть, это и была одна из причин, почему нужно было поскорее проводить Съезд, на котором все эти вещи необходимо обсуждать. А потребность в нас может сказаться еще больше, чем была раньше. Мы же просто как взрослые сейчас выжидаем и смотрим: а что там будет происходить? Но мы не молчим, и когда происходят какие-то сверхъестественные события (нападение на СМИ и т.п.), мы выходим и что-то говорим, но линию пока еще не занимаем. Мы держим дверь открытой. Почему? Потому что очень опасно. Не для нас, а вообще - настолько., что нужно использовать все возможности. Прежде чем уйти в глухую оппозицию, что может случиться, надо использовать все возможности, какие только есть, чтобы потом спокойно сказать себе: мы как Съезд, мы как люди сделали всё, что могли. Мы старались. Это теперь уже не Ельцин, это уже совсем другая песня. Тут всё гораздо серьезнее.
Теперь я хотел бы оставить в стороне только один вопрос, на который я, в принципе, должен был бы ответить. Это вопрос, который затронул Вячеслав Владимирович, - о конфликте и разногласиях. Но я оставлю этот вопрос для разъяснения Съезду, если вы позволите, в моем заключительном выступлении по дебатам, я думаю, что я буду заключать дебаты, и там я коснусь конфликта и всего того, о чем говорил Вячеслав Владимирович. А сейчас я хочу сказать следующее.
Я считал, и в этом отношении меня поддержал Центральный Совет, что, учитывая все обстоятельства - и результаты выборов, и ситуацию в стране, и допущенные нами ошибки, в частности мной, необходимо подготовить Съезд, который примет ряд решений, меняющих некоторые вещи в партии таким образом, чтобы мы смогли идти дальше и становиться на новую ступень, Впервые я об этом заговорил (при поддержке В.П.Лукина и С.В.Иваненко и других членов ЦС) 15 января на ДС, который обсуждал вопрос о президентских выборах. Тогда было решено не проводить Съезд в феврале, а проводить его после президентских выборов и подготовить к этому Съезду реформу партии. На этом тогда вопрос и закрылся. После президентских выборов в апреле собрался ЦС и констатировал, что у нас предложений по этому вопросу нет. Ну нет! Несмотря на предыдущее обсуждение на Центральном Совете в январе, таких предложений не поступало. Тогда мы приняли решение разрабатывать такой пакет документов для Съезда. Понадобилось провести четыре Пленума ЦС, дважды переносить Съезд, прежде чем мы смогли выйти на Съезд с пакетом документов, которые или уже розданы, или сейчас вам будут розданы, докладываю вам, что все документы обсуждались на всех четырех Центральных Советах, дискуссия была острой, жаркой, документы были приняты за основу, доработаны и приняты в целом. Подавляющее количество этих документов принято большинством, при одном против, двух против, трех против по некоторым документам. Вот так прошло голосование. Вы можете посмотреть стенограммы. То есть абсолютное большинство членов ЦС поддержало эти документы после длительной тяжелой работы.
Какие мы ставили перед собой цели? Первая цель, которую мы ставим перед собой, - повысить электоральную эффективность "ЯБЛОКА". Во-вторых, резко расширить социальную базу "ЯБЛОКА" и усилить влияние "ЯБЛОКА" в исполнительной власти таким образом, чтобы это стало опорой партии в ее дальнейшей работе. Для этого мы выделили ряд целей нашей реформы, которые я сейчас назову.
Первое. Мы считаем необходимым резко снизить концентрацию полномочий на высшем уровне партии. Мы считаем необходимым деконцентрировать полномочия.
Второе, мы считаем, что необходимо закрепить за руководителями партии, число которых должно существенно возрасти, конкретные обязанности с конкретными функциями, с тем чтобы была абсолютно конкретно сформулирована ответственность. Мы считаем, что это необходимо для ликвидации зон безответственности, которые сложились в партии. Мы считаем, что важнейшим вопросом реформы является максимальное привлечение регионов к работе на высшем уровне. Мы считаем, что необходимо применить все возможности для того, чтобы сделать работу высших уровней партии, в высших органах партии прозрачной, доступной, транспарентной, понятной. Мы считаем в связи с этим, что реформа должна привлечь дополнительные кадры в руководство партии, как можно шире это сделать, попутно замечу, что это еще одна тема, которая в эти документы не внесена, но которая требует нашего обсуждения. Это обсуждение либерализации приема в партию, расширения массива партии, создания партии активистов, а не функционеров, если мы хотим выживать в сложившихся условиях. Мы имеем одну привилегию: мы не партия власти, о которой здесь говорила уважаемая Ирина Хакамада, поэтому к нам пойдут люди, которые скорее всего все-таки в значительной степени пойдут сюда не за чинами и не за должностями, а пойдут потому, что они видят это своей общественной потребностью.
Мы считаем необходимым привлечение к сотрудничеству с партией профессиональных людей с самых разных сторон. Поэтому мы хотели бы расширить референтную группу в партии. Мы хотим более эффективно мобилизовать ресурсы, которые есть у партии для проведения следующих избирательных кампаний. Мы хотим научиться так разрабатывать партийную идеологию, чтобы она в то же время была эффективным инструментом избирательных кампаний.
Я бы мог перечислить еще несколько целей, но вот эти цели - самые главные, им цели выразились в обсуждении и нашли свое отражение в соответствующих проектах. Нами были подготовлены два проекта. На Центральном Совете очень остро обсуждались две точки зрения, одна точка зрения, которая обсуждалась на ЦС и была внесена на ЦС, заключалась, по сути дела, в следующем. Предлагалось избрать на Съезде 7 или 8 заместителей Председателя партии и им поручить основные направления работы. В этом был смысл. Предлагалось существенно расширить решением Съезда руководящие органы партии. Вторая точка зрения была такова, что да, действительно нужно укрепить руководящие органы партии, но сделать это нужно на уровне центрального Совета, а не на уровне Съезда, учитывая самые разные факторы.
В ходе дискуссий со значительным перевесом победила точка зрения, что руководство партии должно формироваться в основном Центральным Советом, а Съезд должен избирать Председателя и его первого заместителя. Эта точка зрения в Центральном Совете возобладала. Документы, которые вам предложены, документ "О руководящих органах партии", он как раз основан на такой концепции, поскольку было решение Центрального Совета. Я вношу эти документы на ваше рассмотрение. Хочу только сказать, что лично сам я считал, что нужно избирать значительное число заместителей руководителя партии. Но я очень уважаю мнение Центрального Совета, я считаю, что здесь соображения, высказанные Вячеславом Владимировичем в отношении формирования Центрального Совета верные. Я считаю, что Центральный Совет работал исключительно ответственно, ну, по крайней мере, гораздо лучше, чем все, что у нас было раньше. Кстати, это заслуга самого Вячеслава Владимировича, как и огромная его заслуга в создании практически всех наших региональных организаций, всех наших региональных субъектов. Какие они есть - вот это его заслуга. Я это говорю без всяких шуток, у них могут быть много недостатков, но у других нет вообще ничего, а у нас есть региональные отделения, есть. У нас не московская диванная партия, про это никто не может сказать. Эта заслуга Игрунова. Никто так партию еще в стране не выстроил.
Далее я хочу сказать, что мне казалось, что партия может идти на решения, связанные с тем, чтобы избрать значительное число заместителей, что мы уже можем брать на себя такую ответственность. Я считал, что координация между ними может быть достигнута и на уровне Центрального совета, и на уровне Бюро, но таково решение Центрального Совета, который я уважаю. Я буду голосовать за решение Центрального Совета, однако если будет внесен и другой вариант, я буду голосовать за оба решения. Но официально, я вношу решение Центрального Совета. Я понимаю, что радикальное предложение, это то предложение, которое было в отношении семи замов, оно тяжелое, рискованное, может быть, поэтому на него не пошли. ЦС посчитал этот риск неоправданным, и была взята идея персональной ответственности. И на этом было сделано решение.
Кроме того, я хочу вам сказать, что на ваше рассмотрение вносится комплект документов, направленный на последовательное решение следующих важнейших задач. Там есть документы, направленные на решение задач, связанных с увеличением числа сторонников; там есть специальный блок документов, направленный на разрешение вопросов конфликтных; там есть блок документов, направленных на изменение кадровой работы. Но первым документом, который мы должны с вами рассмотреть и принять по нему принципиальное решение, является документ "О руководящих органах партии", который внесен на ваше рассмотрение. Сразу хочу оговориться. Я наблюдал и даже участвовал в такой реформе, в результате которой исчезла целая страна, как бы начались реформы, а потом раз, реформы кончились - и вместе с ними и страна кончилась. Поэтому я не хочу проводить такие реформы в партии, потому что партия, я считаю, сама ценность. Она когда-то может нравиться, может не нравиться, может раздражать, может быть большой, может быть маленькой, может быть такой, может быть другой, но она является самостоятельной ценностью. Поэтому я вношу на ваше рассмотрение все это таким образом, чтобы даже нашему Съезду не надо было пока вносить изменения в Устав. Я поднимаю всякие разные соображения и поэтому предлагаю принимать все эти решения так, чтобы не разрушать наш Устав. Если то, что мы примем на этом Съезде, заработает, тогда мы внесем изменения в Устав. Мы не будем через колено сейчас ничего ломать. Вот я вношу сейчас такое предложение.
И самое последнее замечание, это в отношении союза с СПС. Я не потому, что хочу показать, что это неважно, потому что я другими вопросами занимаюсь. Значит, как и все, кто здесь выступал, и все сказали, что все считают это очень важным. И я действительно искренне и серьезно считаю, что действительно это очень важно. Очень я считаю это важным! Я считаю, что самый главный вопрос в том, как это сделать. Вот в этом вопрос. Вообще: не надо или надо, я считаю вопрос в том - как. Что это значит? Для меня это значит, что "ЯБЛОКО" существует как самостоятельная организация и СПС существует как самостоятельная организация. Я только хочу сразу объяснить, в СПС там есть: "Новая сила", "Общее дело", "Дем.Россия", ДВР и другие. Мы такой только не являемся, не являемся. Они все время думают, что мы долька там. Мы не долька, мы "ЯБЛОКО". Мы не долька "ЯБЛОКА", мы - целое "ЯБЛОКО". У нас там свои черви, свои проблемы, но мы "ЯБЛОКО", мы ничья ни долька. И не потому, что мы такие важные, а просто потому, что не надо этого советского подхода, когда все вместе, все в одной организации и никаких ничего, все единомысленно, все, все, все. Не надо это все. Не надо. Надо сделать по-другому. Надо сделать, вот есть "ЯБЛОКО", вот есть СПС. Давайте создадим координирующие органы, давайте их назовем, как хотите: объединенный политсовет, разъединенный политсовет. Сегодня Владимир Петрович придумал новое название: "Центральный политсовет". Ну, пожалуйста, как хотите их называйте. Если там будут вырабатываться решения, которые нас будут удовлетворять, и если мы достигнем такого уровня взаимодействия, что эти решения будут иметь обязательное для нас значение - очень хорошо. И у вас в регионах, я вас призываю, пожалуйста, создавайте коалиции, если вы находите нужным, и принимайте там общие решения, и посмотрите, как это будет работать. Дальше, больше будет этих решений. Советуйтесь, создавайте координационные советы, я не знаю, что еще там нужно делать. И таким образом давайте мы будем работать, так надо работать. Если бы появились еще какие-то организации, их бы тоже надо было туда пригласить. Если можно пригласить там Горбачева, ну, можно, но только там неизвестно, что там можно пригласить, в смысле партии. Это действительно так нужно делать, вот и все и больше здесь никакого вопроса пока нет. Нужно сделать шире, мы о чем договорились? Я вам докладываю, чтобы больше не было вопросов по этому поводу. Мы договорились, что мы первым делом создаем два документа: один из них, что нас объединяет, что у нас есть общего. Другой секретный документ, что нас разъединяет. Это документ такой, совершенно новый. А разъединяет? Это очень просто. Например, Сергей Викторович Иваненко ездил сейчас с Александром Владимировичем Шишловым в ПАСЕ от имени "ЯБЛОКА" и добились: (Шишлов и Иваненко) там колоссального дела, колоссальных вещей для нашей с вами страны. СПС бойкотирует вместе с Шандыбиным ПАСЕ. Ну, любит оно это. Ну, что мы? У нас разная точка зрения. Немцов сходил к Президенту. (Иваненко: Ковалев в СПС). Подсказывает Сергей Викторович, что он в СПС, я не знаю, как после этой поездки, но после той поездки было персональное дело Ковалева, которое рассматривали на СПС. Значит, есть и другие совершенно очевидные вещи, по которым нам трудно договориться. Например, мы договорились, что мы будем делать общую секцию по образованию. Ну, вот мы уже пятый день ждем от них, мы им все предложили и ждем от них. Это длительная будет история. Предложил Борис Ефимович Немцов Президенту что-то прозрачное для олигархов. Ну, хорошо, ну, почему бы не посоветоваться? Ведь теперь если мы единая организация, значит, я теперь должен вам на Съезде объяснять, что это там прозрачное? Это что там такое? Что он имел в виду? А я не могу ничего объяснить. Поэтому такие крупные политические инициативы тоже нужно делать везде. Иначе говоря, я говорю совершенно серьезно, без всяких этих. Я не боюсь на личном уровне никаких таких объединений, но я хочу сделать так, чтобы это было умно и разумно. И соглашение, которое подписано Владимиром Петровичем, там в 7 пункте сказано, что мы будем к 2000 какому-то там году находить политические формы нашей совместной деятельности. Ну, это и будем находить. Но это надо делать. Я согласен и Вячеславом Владимировичем, и с Сергеем Викторовичем, и с Владимиром Петровичем - мы не можем в изолированном состоянии быть. Но только почему, если мы перестанем сами себя все время унижать, сами все время заниматься мазохизмом, тогда мы будем говорить: а как бы здоровую часть СПС к нам перетащить. Вот здоровые люди из СПС у нас были гостями. Не все же, а те, которые, так давайте их к нам перетаскивать, давайте к нам это дело. Потому что есть самые разные способы, как поступать в этом случае. Вот и все.
Поэтому я вношу на ваше рассмотрение пакет документов, прошу его рассмотреть и в выступлениях в прениях обязательно высказывать свою точку зрения по проекту, он, наверное, номер 4 - по руководящим органам партии. Спасибо. (Аплодисметны).
Сейчас слово предоставляется Мандатной комиссии.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.