Начальник аналитического отдела Госкомнаца РФ Вячеслав Игрунов. 1992 г.

К ЗАПИСКЕ ЕЛЬЦИНУ

 

Положение русскоязычного населения в пределах республик и автономных образований бывшего СССР настолько разнообразны, что совершенно невозможно в кратком обзоре предложить механизмы их разрешения. Поэтому имеет смысл сначала коснуться общих проблем, а затем затронуть некоторые частные вопросы.

Прежде всего, следует определить какие слои населения входят в сферу интересов России. Разумеется, в российских автономиях на российском правительстве лежит ответственность за положение всех проживающих, в том числе и всех национальных групп. Высказываются мнение, что в новом зарубежье Россия ответственна только за положение русского (а не русскоязычного) населения. С такой точкой зрения трудно согласиться. И прежде всего потому, что Россия не этническое государство русских. Не говоря уже о том, что Россия обязана проявлять внимание к судьбе татар, немцев или евреев, наций, не имеющих своих государственных образований на территории бывшего СССР или имеющих их в пределах Российской федерации , следует отметить, что Россия - в особенности, как правопреемница СССР - несет ответственность и за положение украинцев, белорусов, узбеков и т.д. Кратко остановлюсь на мотивировке.

Отправной точкой здесь служит отказ от идеи этнического государства. Следовательно, самоощущение, самоопределение бывшего гражданина СССР играет в выборе гражданства решающую роль. Точно так же простирается и культурное покровительство России.

Прежде всего надо сказать, что как создание обширных национальных диаспор, так и распространение русского языка явилось следствием существования единого государства, специальной ассимиляционной политики и известного доминирования русской культуры. Узбек, поселившийся в Казахстане, как правило утрачивает родной язык (особенно это касается городской среды) и приобретает в качестве нового родного языка русский. Бакинские армяне, приднестровкие украинцы и даже многие литовские поляки своим родным языком считают русский и, более того, чаще всего не владеют никаким другим. В крупных городах, например, в Ташкенте, значительная часть коренной интеллигенции также русскоязычна, ориентирована на европейскую (русскую) культуру и живет в недоброжелательном или враждебном отношении. Никакое государство, кроме России, а в отношении украинцев, быть может, Украины, не проявит заботы о таких лицах. Следовательно, долг России проявлять интерес ко всем русскоговорящим, в том случае, если эти люди нуждаются в ее поддержке. Ориентироваться в этом случае на паспортную запись было бы просто расизмом.

Теперь о механизмах смягчения национальной напряженности.

Прежде всего, необходимо отказаться от идеи, что в каждом конкретном случае может быть создан один эффективный механизм решения проблем. Я думаю, что необходимо выработать набор методов, которые могли бы гибко меняться в соответствии с ситуацией и успехом или неуспехом той или иной политики.

Некоторые механизмы носят универсальный характер.

Соблюдение прав человека во всех автономиях и зарубежных странах бывшего СНГ должно стать приоритетным направлением национальной и внешней политики России. Правительство России должно уделять серьезное внимание соблюдению прав национальных меньшинств в любых переговорах, независимо от того, касаются ли они экономики, армии, дипломатических связей или каких-либо других сфер взаимной заинтересованности. Любые соглашения на этих переговорах должны приниматься с прямым или косвенным учетом положения прав человека и национальных меньшинств.

В случаях конфронтации между Россией и тем или иным государством, проблема должна интернационализироваться через каналы ООН, СБСЕ или иным образом. Россия должна стремиться к заключению соглашений о создании представительств по правам человека во всех странах, где существует обеспокоенность в этом отношении. В свою очередь, она должна быть готова предоставить возможность любым странам контролировать соблюдение прав человека в России. Возможно, следует создать специальную структуру в рамках СНГ или России для достижения этой цели. Возможно также использовать международные структуры в тех случаях, когда достижение соглашений будет затруднительно, например в странах Балтии.

Второй механизм направлен на экстренное улучшение положения в регионах, где конфликты достигли чрезвычайной остроты. Это обеспечение переселения некоренного или дискриминируемого населения.

В условиях Тувы, например, достижение быстрого улучшения положения представляется крайне сомнительным. При наличии значительного большинства тувинцев, при наличии агрессивно настроенных хорошо организованных движений националистической ориентации погашение "вытесняющего давления" почти невозможно в краткосрочной перспективе. Попытки задержать русскоязычное население экономическими или иными методами может привести только к очередной вспышке насилия и даже кровопролитию.

В таких случаях необходимо искать возможности централизованно решить проблему в интересах Федерации. Прежде всего, как, например, в Туве, необходимо добиться права на приватизацию жилья и контролировать соблюдение этого права для тех, кто решил покинуть место своего проживания. Должна также быть выработана переселенческая политика, тогда миграция населения из бедствия может превратиться в способ улучшения производственных или демографических дисбалансов. При этом, содействие миграции должно быть безусловным и не зависящим от наличия планов расселения.

Очень целесообразно было бы создание в горячих точках, подобных Туве (или Баку 90 года), федеральных агентств по приобретению и распределению жилья. Поскольку существуют организации по экспроприации имущества мигрантов или временно отсутствующих, то разумней было бы использовать идею перераспределения жилья более цивилизованным способом и вырвать этноцентрированную идею из рук энергичной националистической организации. Такие или подобные им шаги могут ослабить напряжение, привести к распаду организаций, ориентированных на решение жилищной проблемы, и тем самым затормозить организационное становление националистического движения.

Разумеется, краткосрочные механизмы не могут ограничиваться моральным или экономическим вмешательством. Правовые механизмы должны включаться во всех случаях, когда имеет место нарушение юридических норм. Нерешительность и колебания в начале конфликта всегда содействуют росту притязаний, уверенности в своей силе и радикализации националистических группировок.

Но краткосрочные меры не решают проблем, необходима разработка долгосрочных программ, направленных на поддержку русскоязычного населения и других меньшинств в тех республиках, где они находится в затруднительном положении, а также на достижение устойчивого и долговременного влияния России и ее федеральных структур как в автономиях, так и в зарубежных странах. Эти программы должны распространяться на экономику, политическое и культурное развитие.

Так, например, в Эстонии достаточно распространена идея закрытия крупных предприятий, в том числе военных, с тем, чтобы безработица, которая коснется преимущественно русскоязычного населения, привела к его реэмиграции.

Положение русскоязычного меньшинства должно быть, разумеется причиной для кратковременных экстраординарных мер, в том числе и экономического характера. Однако необходимо думать и о долгосрочной политике. Это означает, например, что договоры о поставках в Эстонию должны составляться с учетом того, кто будет получателем российской продукции. Желательно, чтобы предприятия, на которых сосредоточено русскоязычное население, было преимущественным каналом поступления в Эстонию наиболее важных в экономическом отношении товаров. с этой целью можно не только использовать существующие предприятия, но и создавать СП, и создание СП в бывших республиках СССР (впрочем, и бывших сателлитах) должно стать предметом специального внимания российского правительства. Кроме усиления влияния России, такие шаги могут смягчить бремя безработицы для русскоязычного населения и тем самым содействовать его закреплению в странах проживания.

Подобного рода проблемы необходимо решать и в Татарстане, где поддержка ВПК сегодня означает поддержку русского населения, и в других автономиях, где нет резкого противостояния этнических групп. Однако этот механизм нельзя включать там, где конфликт едва обозначился и где русское население находится в лучшем экономическом положении и не подвергается дискриминации.

Долгосрочному укреплению отношений должно содействовать также развитие культурных связей между Россией и русскоязычным населением других республик. Впрочем, это касается и других диаспор, например татарской. Поддержка культурного развития татарского населения вне Татарии ослабит пантатарские настроения среди общин Ульяновской области или Башкортостана.

Возвращаясь к русским, замечу, что даже в такой сильной республике, как Украина, имеет место ущемление возможностей культурного развития русскоговорящего населения. К примеру, лицеи и гимназии переводятся на украинский язык, а все дополнительные (факультативные) программы обучения в русских школах лишаются финансовой поддержки государства. Украина идет на это, несмотря на то, что такая политика наносит ей несомненный ущерб не только в политической, но в научной и экономической областях. Несравненно хуже обстоят дела в Латвии или Эстонии. Ситуация достаточно типична.

Для улучшения положения Россия должна открывать в городах соседних стран культурные центры России, которые могли бы притягивать к себе национально-культурные общества различных меньшинств (русских, татар, немцев) или стимулировать их создание. Национально-культурные общества должны получать поддержку, в том числе финансовую, для своих образовательных программ и программ культурных связей с Россией и родственными этническими группами в России.

Так, уже сейчас необходимо поддержать Русский гуманитарный центр в Нарве и филологический факультет в Тарту. Надо изучить положение в Латвии и принять широкую программу помощи среднему образованию.

Специфическая ситуация сложилась в Литве. Хотя здесь положение с правами человека относительно благополучно, долгосрочные тенденции таковы, что русское меньшинство постепенно будет утрачивать возможности для поддержания своего культурного уровня и вытесняться на маргиналии общественной жизни. В таком же положении находятся поляки, к которым, к тому же, достаточно отрицательно относится литовское большинство. Улучшение ситуации лежит на пути сотрудничества Литвы, России и Польши в деле развития образования на языках меньшинств. В 1991 году фондами Сороса (московским, польским и литовским) было сделано предложение о создании славянского института, ориентированного на перерастание в университет, чего так добивается польское меньшинство. Получено согласие литовского министерства культуры, которое готово предоставить офис для Литовского института славянских исследований с несколько более скромными задачами. Однако учитывая прохладное отношение литовской стороны и недостаток ресурсов, фонд "Культурная инициатива" приостановил свою активность в этом направлении. Если бы предложенное направление было поддержано польским и российским правительствами, можно было бы довольно быстро реализовать этот проект.

Вообще говоря, наиболее успешной была бы политика, направленная на усиление влияния России, если бы она проводилась в союзе с другими государствами. Например, разумно было бы совместно с Украиной и Белоруссией создать центры славянской культуры в Казахстане и Азербайджане, где достаточно много славян и где совместные усилия могли бы иметь кумулятивный эффект по причине сложения финансовых и дипломатических возможностей.

12 авг. 1992г.

В.Игрунов