Сейчас на сайте

Глава 1.

Введение: источники и методология

1.1. Общие положения

Данная книга представляет собой исследование зарождения и развития мировоззрения тех, кто называл себя "демократами" в России последних лет существования СССР. Политические перемены, начавшиеся в СССР после прихода к власти в 1985 г. М.С. Горбачева, привели к значительному росту неофициальной политической активности в стране. Когда власти существенно смягчили, а затем и прекратили репрессии против неофициальных политических групп; множество таких групп возникло сначала в Москве и Ленинграде, а затем и по всей стране. Впервые после 1922 г., когда правительство большевиков запретило последние независимые партии, и после первых лет правления Брежнева, когда активно действовали "диссидентские" группы (большинство из них к 1985 г. было разгромлено), в стране появились организации, которые открыто критиковали власти и не подвергались за это суровым репрессиям. Точное число таких групп едва ли возможно определить (по крайней мере, пока не открылись архивы КГБ), но, согласно некоторым оценкам их было около 30 тыс. к 1988 г. и вдвое больше к 1989 г.[1]

Об истории "демократических" групп, группок и партий советской России уже написана большая литература. В ней описаны съезды, собрания, митинги, цитируются воззвания и обращения, рассказывается о лидерах, пересказывается ход событий. Но мало кто задается вопросом: кем были участники всех этих событий и авторы этих документов, что заставляло старых и молодых, мужчин и женщин, членов Коммунистической партии и беспартийных, неблагополучных и формально вполне благополучных в рамках существовавшей системы людей, жителей столицы и самых отдаленных городков и деревень выступать с критикой властей, печатать дома на машинке или переписывать от руки сотни воззваний, газет и журналов, участвовать в митингах и демонстрациях, призывать к забастовкам и гражданскому неповиновению и делать многое другое, что угрожало им очень большими неприятностями. Чтобы ответ на этот вопрос, необходимо понять, во что верили российские "демократы", каким они видели мир и чего хотели добиться.

Данное исследование исходит из общего положения о том, что представления людей влияют на их действия и даже определяют их. Наличие представлений отличает человека от животного. Представления, скорее всего, являются свойством исключительно человека, и делают его, как выразился Р.Дж.Коллингвуд, "единственным животным, поведение которого в значительной мере определяется мыслью, а не простыми импульсами и влечениями…". Таким образом, работа исследователя человеческого общества "может начаться с выявления внешней стороны события, но она никогда этим не завершается; он всегда должен помнить, что событие было действием и его главная задача - мысленное проникновение в это действие, проникновение, ставящее своей целью познание мысли того, кто его предпринял "[2].

Не абстрактные и анонимные экономические, социальные или политические структуры и институты, которые сами по себе являются продуктом человеческого воображения, заставляют людей действовать как марионетки, но люди сами определяют ситуацию, в которой живут, и любую социальную абстракцию можно в конечном счете свести к конкретным людям, ее составляющим, с их убеждениями, надеждами и чаяниями. Это не означает, однако, что все люди абсолютно свободны в создании собственных представлений и определении рамок своих действий. В большинстве случаев они руководствуются идеями и образом действий, уже принятыми в обществе, в котором они живут. Р. Инглехарт писал по этому поводу: "Немногие люди создают концепции. Гораздо проще брать готовые из наличного арсенала, основанные на опыте, ранее уже интерпретированном членами общества. После того, как по мере взросления человек построил интерпретацию реальности вокруг уже существующих концепций, ее перестройка на новой основе становится для него пугающей задачей. Это может быть сделано только под впечатлением наиболее болезненно пережитых ситуаций. Таким образом, люди ориентируются в жизни по уже готовым дорожным картам, которые могут быть неточными и устаревшими, но даже неточная карта - лучший проводник в достижении намеченной цели, чем случайный выбор направления"[3].

И все же изменения происходят. Наступает время, и все больше и больше людей ставят под сомнение господствующие нормы и представления, отвергают их и выдвигают свои, новые идеи. Те, кто разделяют эти новые идеи и кто поначалу принадлежат к меньшинству, не обязательно должны принадлежать к одному социальному классу, носить одну униформу или каким-то иным образом отличаться от других людей, чтобы распознавать друг друга. Обычно хватает обмена несколькими фразами. Люди, скептически относящиеся к политическому статус-кво, разделяют общую символику и значение слов, и им достаточно короткого обмена мнениями о том, что твой собеседник думает о правителях, о нынешней политической ситуации или о будущем, чтобы понять - союзник вы или противник. Хотя впоследствии могут появиться внешние опознавательные знаки или другая невербальная символика, поначалу очень часто единственный признак подобной группы - вербальные символы, выражающие общие представления. Восприятие системы этих представлений объединяет в духовное сообщество людей, которые во многих других отношениях могут очень сильно отличаться друг от друга.

Одним из таких сообществ и были российские "демократы". Они спорили и не соглашались друг с другом, порой критикуя друг друга так резко, что стороннему наблюдателю могли показаться не имеющими ничего общего между собой. Но такой вывод был бы неверен. В ХХ в. (как, впрочем, и ранее) в российском обществе активную роль играли особые группы, такие, как "интеллигенция", "шестидесятники" или "демократы". Этим понятиям можно давать самые разные определения, но тот факт, что их широко использовали для идентификации и самоидентификации, показывает, что за ними стояли реальные группы людей. Вероятно, единственный способ определить эти группы - рассматривать их как духовные сообщества, т. е. исследовать наиболее важную и, возможно, единственную их общую черту: систему представлений.

Российские "демократы" были именно духовным сообществом, т. е. разделяли определенные представления и ценности. Безусловно, нельзя сказать, что все "демократы" имели идентичные представления, подобной гармонии сложно ожидать даже от двух очень близких людей. Но существовал определенный набор представлений, связанных между собой в некоторую систему как логическими, так и нелогическими связями, все или большую часть которых разделял каждый российский "демократ". Тема данной книги - исследование этой системы представлений, составлявшей политическую культуру, или, более точно, политическую субкультуру (если считать политической культурой преобладающие представления населения страны в целом). Задача эта достаточно сложна, так как система представлений российских "демократов" не изложена ни в каком одном или нескольких документах. Ее необходимо реконструировать по множеству материалов, которые включают как проведенные автором интервью, так и письменные источники. Задача осложняется еще и тем, что "демократическая" политическая культура складывалась на основе нескольких взаимодействующих культурных традиций: 1) советской официальной политической культуры (официальной идеологии), которая, хотя и критиковалась "демократами", но не могла быть сразу отвергнута целиком и полностью, так как составляла для большинства образованных советских граждан самую основу теоретических знаний о мире и обществе; 2) советской доминирующей политической культуры, т. е. наиболее широко распространенных среди населения реальных политических представлений, которые, в свою очередь, являлись сплавом нового и старого, традиционных представлений, передававшихся из поколения в поколение и менявшихся с ходом времени, и современных советских норм и ценностей[4]; 3) западной "демократической" политической культуры, проникавшей в СССР для меньшинства в виде теоретических текстов, но для большинства в идеализированном виде пропаганды или массовой культуры: радиопередач зарубежных радиостанций на русском языке, кино- и видеофильмов, популярной музыки и т.п.

Концепция политической культуры, которая используется в данном исследовании, предлагает современной политологии наиболее широкий арсенал средств для изучения систем представлений. Однако не все эти методы можно применить для анализа политической субкультуры российских "демократов". Используя наиболее распространенное определение политической культуры как совокупности общих для социальной группы убеждений, установок и ценностей, имеющих отношение к политике[5], автор данной работы согласен с теми исследователями, которые понимают эти убеждения, установки и ценности не как случайный набор, а как целостную систему взаимосвязанных элементов, подверженную постоянной эволюции и изменениям. Теоретически этот подход близок к мнению К. Гирца, считающего, что концепция культуры "по существу семиотична". Гирц писал: "Разделяя точку зрения Макса Вебера, согласно которой человек — это животное, опутанное сотканными им самим сетями смыслов, я полагаю, что этими сетями является культура. И анализировать ее должна не экспериментальная наука, занятая выявлением законов, а интерпретационная, занятая поисками значений"[6].

В сфере политической культуры эти идеи применил и развил С. Уэлч, предложивший перейти от ее изучения как статичной "данности" к детальному исследованию процесса конструирования значений на основе феноменологической социологии[7]. Согласно Уэлчу, "культура - не набор данностей, частью которого является политическая культура; это процесс, и "политической культурой" называются политические аспекты этого процесса"[8]. Можно добавить, что этот процесс должен изучаться как производная от индивидуального сознания членов общества или группы, которые в процессе взаимодействия друг с другом непрерывно создают и меняют общие для себя представления.

Упоминание семиотики здесь особенно важно, так как многие термины, употреблявшиеся "демократами", являлись символами и, кроме обыденного значения, имели смысл, понятный только участникам "движения". Хотя этот "демократический язык" заимствовал термины из иных источников, они приобретали в нем иное значение, создавая отчетливую политическую субкультуру. Сами термины "демократ" и "демократия" как центральные понятия означали в нем совсем не то, что они значат в других культурах. Чтобы подчеркнуть этот факт и избежать возможной путаницы с иными интерпретациями демократии, следует с самого начала четко сказать, что термины "демократия" и "демократ" в данной книге употребляются в кавычках тогда, когда речь идет об их субъективном понимании самими "демократами".

В семиотике культуры, как и в феноменологии, представления рассматриваются не как "данности", а как непрерывно меняющийся "язык" общества. Однако, как замечает, например, Б.А. Успенский, это изменение "не исключает возможность выделения синхронных срезов, допускающих его описание именно как действующего механизма"[9]. Таким же самым образом можно изучать язык, не зная его истории. Но так же, как знание истории языка значительно облегчает его понимание, а знание этимологии слова способствует пониманию его употребления, так и знание истории единичных представлений и систем представлений углубляет понимание соответствующей политической культуры. Поэтому при исследовании политической культуры необходимы изучение "поперечных срезов" политической культуры в данный момент времени и сравнение таких поперечных срезов, сделанных в разные моменты истории. На практике любое исследование современной политической культуры в идеале должно включать элемент "этимологии" воззрений. Такой подход применяется в данной книге. В различных ее разделах исследуется политическая субкультура российских "демократов", анализируется процесс ее развития и дается ее реконструкция в виде синхронного поперечного среза.

Этот подход определяет методологию анализа. Не отвергая количественные методы, которые могут предоставить важный материал, данное исследование как по практическим, так и по теоретическим соображением считает их второстепенными. В практическом смысле широкое использование опросов было невозможно: поскольку точная численность исследуемой группы неизвестна, составить репрезентативную выборку было невозможно. В подобных случаях для исследования "новых феноменов и процессов, еще не получивших широкого распространения в обществе, особенно в периоды резких социальных перемен" оказываются эффективными качественные методы[10].

Поскольку политическая культура является целостной системой представлений, при изучении политической субкультуры российских "демократов" нельзя рассматривать отдельные представления или установки изолированно и сравнивать их с неким абстрактным теоретическим демократическим идеалом, но необходимо анализировать, как возникают новые представления и как они соединяются с другими, образуя единую систему. Для целей такого анализа систему представлений российских "демократов" можно разделить на четыре основные части:

1) представления о современной общественной и политической структуре СССР, которые определяли оппозицию "демократов" по отношению к власти и в этом смысле являлись основой всей системы представлений;

2) представления о будущем СССР и стран, считавшихся демократическими, которые во многом определяли конкретные действия "демократов";

3) представления об окружающем мире, о других странах и политических системах, часть которых, а именно "западный мир", как раз и представлялся желательным будущим для России;

4) представления об истории России и ее отношениях с остальным миром, о природе и ходе истории, которые связаны с оценкой "демократами" практической возможности достижения целей их движения.

"Политическая культура" понимается в данном исследовании как непрекращающийся процесс по созданию и изменению значений индивидуальными членами общества. Это означает, что понять, как пришли русские "демократы" к определенной интерпретации действительности, и создать аналитическую модель их субкультуры в конкретный момент времени можно, лишь изучив процесс формирования их представлений, их источники и механизм их создания в индивидуальном сознании. Это требует того, чтобы любые документы и источники рассматривались не как свидетельства некоего мнения всех "демократов", но как отражение мнения автора или авторов. Только на основе анализа индивидуальных представлений, который устанавливает, какие из них разделяются большинством и представляют субкультуру в целом, может быть воссоздана модель этой субкультуры.

Исходя из этого, книга имеет следующую структуру. Первая глава представляет общее введение и описывает практическую методологию исследования, включая методы интервьюирования и анализа письменных источников.

Во второй главе разбираются работы других авторов, написанные о российских "демократах", и их значение для настоящего исследования. Выявляются некоторые проблемы российской "демократической" политической культуры, которые ранее не затрагивались в литературе, и, соответственно, обозначаются главные цели настоящей работы. В третьей главе дается краткий исторический обзор российских "демократических" групп горбачевского периода и "демократического" движения в целом, проводится анализ моделей присоединения к "демократическим" группам и их социальный состав. Показывается, что основной причиной вступления в "демократические" группы было принятие "демократических" представлений, и обсуждается связь этого вывода с общими теориями социальных движений и политических конфликтов.

В четвертой главе дается реконструкция процесса возникновения и развития системы "демократических" политических представлений, выявляются ее источники и роль каждого из них в процессе трансформации догм официальной советской идеологии и представлений доминирующей советской политической культуры в "демократические" представления членов оппозиционных групп, и исследуется механизм этой трансформации. В пятой, шестой и седьмой главах реконструируется модель политической культуры российских "демократов" в виде ее поперечного среза в наиболее развитой стадии. Эти главы посвящены анализу вышеуказанных элементов политической субкультуры российских "демократов": их взглядов на прошлое, настоящее и будущее России и ее место в мире; на советскую политическую систему, на демократию и демократическое общество, рассматриваемое ими как социальный идеал для Советского Союза, на методы и цели экономической реформы, на роль России во всемирной истории, на внешний мир и место и роль России в нем. В заключении к каждой главе дается свод источников этих представлений, и показывается, что главным источником была официальная советская идеология, хотя значительное влияние оказывали также западные "демократические" теории и взгляды и опыт реальной жизни в Советском Союзе.

Восьмая глава посвящена более общим проблемам и теоретическим подходам к политической субкультуре российских "демократов". Она затрагивает следующие вопросы:

1. Каким образом западные теории и концепции советского общества и демократии соотносятся с соответствующими представлениями российских "демократов"? Почему одни западные теории и подходы получили популярность среди российских "демократов", а другие остались неизвестными или не использовались? В главе показывается, что российская "демократическая" политическая культура, широко используя западную терминологию, в то же время оставалась уникальной системой представлений, поскольку в ее рамках эта терминология под воздействием различных влияний обычно получала иную интерпретацию.

2. Каковы были источники и механизмы этой измененной интерпретации? В главе показано, что ее основным источником в большинстве случаев была официальная советская идеология, которая составляла основу для социализации российских "демократов" с раннего детства. Механизм воздействия в общих чертах повторяет механизм культурных изменений в России до XVIII в., описанный Ю.М. Лотманом и Б.А. Успенским[11]. Для обоснования этого утверждения проводится широкое сопоставление представлений российских "демократов" с представлениями более ранней российской оппозиции и новаторских в культурном отношении политических движений. Результатом рассмотрения является предположение, что преемственность российской истории проявляется не в передаче вечных, неизменяемых представлений, а в способе восприятия новых идей и создания новых культур.

3. Каким образом анализ соотношения между российской "демократической" субкультурой и доминирующей советской политической культурой позволяет увидеть глубокое влиянии последней на представления российских "демократов"? Это влияние, вместе с воздействием официальной идеологии, было одним из источников реинтерпретации западных концепций. Оно играло также определяющую роль в поздний период, когда воля населения начала проявляться в результатах выборов.

4. Последняя часть главы рассматривает роль "демократических" представлений в российской политике до и сразу после распада СССР. Ставится вопрос - почему до 1991 г. политическая культура российских "демократов" существовала как единая система, а после раскололась на различные течения. Описывается роль "демократических" представлений в политической жизни постсоветской России.

1.2. Методология анализа источников и литературы

Первая задача, с которой должен начинаться любой анализ - определение четких рамок объекта исследования. Сам ход поздней советской истории очертил естественные временные рамки данной работы: от 1985 г., когда начались реформы, результатом которых было появление большинства групп (хотя незначительное их количество существовало и раньше), до 1991 г. - года распада СССР, который привел к возникновению совершенно новой ситуации в России, что существенно изменило идеологию, цели и направление деятельности многих групп. Следовательно, эти семь лет представляют собой основной, хотя и не исключительный, интерес для настоящего исследования.

Что касается географического ареала, то в данной работе рассматриваются лишь группы, действовавшие в краях и областях России. Республики в составе России (ранее автономные республики) и другие национальные образования были исключены из географической выборки, так как проблемы, стоявшие там перед общественными группами, принципиально отличались от проблем групп в "русских" регионах, и, следовательно, общественное движение в этих районах должно быть предметом отдельного исследования. За рамками настоящей работы остались и активисты некоторых специальных движений, например, рабочих организаций, экологических или религиозных групп, также нуждающихся в особом исследовании, хотя их члены могли быть опрошены, если они одновременно входили и в "демократические" группы.

Главной проблемой при определении предмета данного исследования стало выяснение того, какие группы следует называть "демократическими" и кто такие "демократы". Чтобы избежать ошибок, вызванных предварительным навязыванием самому себе определенной концепции, было решено исходить не из абстрактного определения терминов, а из их употребления и понимания в данном обществе. Например, если российские источники перестроечного времени говорят о "демократах" и "патриотах", значит в обществе того периода существовали явления, отождествлявшиеся с этими понятиями. Таким образом, задача исследователя - не определить, кто был "демократом" в России того периода, исходя из абстрактного понимания этого термина, которое сложилось у него на основе анализа совершенно других обществ, но попытаться определить, что означал термин "демократ" в общественном контексте тогдашней России. Для этого необходимо принять обычные для России рассматриваемого периода употребления термина "демократ" и называть "демократами" людей, которые сами называли себя таковыми или которые согласились бы, если бы их так назвали в России в 1985-1991 гг.

То же самое относится к группам и партиям. Данный подход подразумевает, что могли существовать и действительно существовали "демократы", не входившие в какие-либо "демократические" группы. Такие люди разделяли "демократические" представления, но формально не являлись членами ни одной организации. Более того, поскольку в большинстве случаев членство в "демократических" группах было очень свободным, применять строгие формальные критерии в данном вопросе было бы весьма затруднительно. Тех людей, которые активно принимали участие в деятельности "демократических" групп, составляли политические документы или писали статьи для изданий этих групп, всегда считали активными "демократами" и они сами, и общество. Таким образом, цель данной книги - не выяснить, кто был "подлинным" демократом в России, а попытаться понять тех, кого называли в России "демократами", и выявить, что составляло их убеждения. Анализ соотношения между этой внутренней точкой зрения и более теоретическими или иностранными определениями демократии возможен только тогда, когда эта первая задача будет выполнена.

Источники

В целях проведения максимально четкого и исчерпывающего исследования в данной работе был использован широкий круг источников. В их число входят: литература описательного характера, интервью с участниками независимых общественных движений "демократического" направления, статьи и выступления отдельных членов движения (в газетах, по телевидению, радио и т.п.), результаты количественных исследований, материалы мемуарного характера, официальные документы исследуемых групп (программы, заявления, решения съездов и т.п.)

Общие методы работы с источниками

Анализ системы представлений какой-либо группы подразумевает поиск типичных представлений. Но какие методы можно использовать, чтобы выявить типичное при условии свободного членства, когда точное число членов группы не поддается определению, и, следовательно, невозможно составить репрезентативную выборку? Этим вопросом задавался Н. Лейтес в своем исследовании "духа большевистской элиты"[12]. Согласно Лейтесу, "типичное утверждение должно иметь, строго говоря, следующий вид: "Представление B есть представление большевистской элиты". В более развернутом виде это означает: "Представления B твердо придерживались многие члены большевистской элиты на протяжении большей части своей истории… ". Следовательно, такое характерное утверждение может допускать и исключения; оно заявляет о преобладании, некоторых представлений среди большевиков, но не о том, что они были единственными"[13].

Этот подход очень напоминает "дискурсный анализ", который применяют, например, Дж.Н.Гилберт и М.Малкей в работе, посвященной анализу высказываний ученых. Его основа заключается в том, что суждение участников событий рассматривается как объект исследования, а не как его источник[14]. Дж.Н.Гилберт и М.Малкей поясняют: "Предшествующие подходы были разработаны, чтобы использовать символические продукты ученых в качестве источников, которые социолог может различными способами монтировать, чтобы представить собственную версию того, "как это происходит в науке". Сторонники дискурсного анализа, напротив, начинают с предположения, что высказывания участников слишком вариабильны и слишком зависят от контекста, чтобы сохранить такой подход"[15].

Одна из важнейших черт дискурсного анализа - понимание разнообразия представлений разных личностей и необходимости учитывать все варианты этих представлений, а не только те, которые доказывают или опровергают известные концепции. Такое разнообразие не означает, однако, что никакая систематизация невозможна. Гилберт и Малкей показывают, что в высказываниях участников "при всей их вариабельности… проступают определенные различимые образцы"[16]. Эти типы, или типичные представления, можно выделить и подвергнуть анализу.

Руководствуясь этим методом, в рамках данного исследования необходимо было сначала собрать весь необходимый материал, а лишь затем приступить к его анализу. Результатом этого анализа стало выделение всех имеющихся типов высказываний каждого конкретного участника по вопросам, составленным в соответствии с определенным планом, в который входили следующие части: причины прихода участников в "демократические группы", источники формирования их представлений, содержание этих представлений. Только таким путем стало возможным классифицировать эти типы и ясно их описать. Для достижения этой цели чрезвычайно важно, чтобы каждое отдельное отличное от других высказывание было зафиксировано, так как оно может оказаться представляющим тип, другие случаи которого не были обнаружены из-за ограниченного характера выборки. Поэтому были приложены большие усилия для поисков других сторонников единичных представлений, чтобы можно было убедиться, не представляет ли оно какой-либо тип.

Это предполагало рассмотрение всех документов "демократических" групп на первой стадии анализа как выражающих индивидуальные представления. Как индивидуальные документы - статьи, тексты речей, письма и дневники, так и документы коллективные - декларации, партийные программы и уставы, на этой стадии рассматривались как характеризующие представления их авторов или одобривших их групп (если, например, они приняты голосованием), а не "демократов" в целом.

Дальнейший анализ этих материалов показывает, что, несмотря на все различия между многочисленными "демократическими" группами, возможно выделить типичные представления, которые разделяли все или большинство их членов. В рамках системы этих представлений допускается существование различного отношения к конкретным проблемам и ситуациям, но в то же самое время присутствуют основные элементы, которые разделяются всеми или по крайней мере преобладающим большинством. Совершенно очевидно, что доказать типичность этих представлений в количественном смысле не представляется возможным, поскольку данное исследование ни в коем случае не может считаться количественно репрезентативным. Это означает, что невозможно показать, сколько именно людей разделяли тот или иной тип представлений. Эту проблему затрагивал Лейтес, который даже полагал, что подобные качественные предположения могут считаться достоверными в строгом смысле только в случае подтверждения путем определения максимальных степеней и частот употребления. Согласно Лейтесу, пока не проведена количественная верификация, исследование "операционного кода" (так он называл символический "язык" группы) останется всего лишь гипотезой[17]. Тем не менее, учитывая ограниченные возможности применения количественного анализа, изложенные в главе 2, можно заметить, такая гипотеза может быть не менее достоверной, чем те, что делаются на основании количественных опросов. Это делает типологическую интерпретацию не менее важным инструментом политического анализа, причем единственно возможным при изучении представлений групп, не имеющих формального членства. Признание равноценности обоих методов и существования и у того, и у другого преимуществ и недостатков предполагает необходимость взаимной верификации. Соответственно, доступные количественные данные использовались в данной работе для подтверждения ее выводов.

Таким образом становится возможным определить весь круг представлений, характерных для российских "демократов", а также содержание и границы их системы представлений. В ряде случаев, как это было при анализе представлений о коммунистической власти, был обнаружен лишь один тип высказываний. Это может быть интерпретировано как проявление единства мнений по данному вопросу, которое объединяло "демократов" и сплачивало "демократические" группы в единое движение. В других случаях по одному вопросу было выявлено несколько различных типов представлений. Это показывает, что в тот период все эти варианты были приемлемы и входили в общую систему, однако в какой-то момент в будущем могли привести к расколу в движении и даже в отдельных группах.

Многообразие возможных вариантов в системе "демократических" представлений ставит другой вопрос, который также затрагивал Лейтес в своем исследовании большевистского кода: является ли этот код "чем-то большим, чем язык, на котором можно сформулировать любые возможные вариации". Лейтес отмечает, что это было бы преувеличением, так как "многие важные вариации код исключает"[18]. Анализ системы представлений российских "демократов" подтверждает этот вывод. Верно, что в ее рамках сосуществовали довольно разнообразные, а иногда и логически противоречивые представления, но, с другой стороны, многие представления, которые в то время существовали в российском обществе в целом, были неприемлемы и даже невообразимы для "демократов". Принятие "демократической" веры означало не только согласие с одними представлениями, но и отрицание других. Отрицание некоторых представлений создавало своеобразие "демократической" системы представлений, делало ее отличной от других систем. Тот факт, что "демократическая" система представлений задавала интеллектуальные рамки для "демократов", дает возможность реконструировать ее и сравнить с другими системами.

Данное исследование разделяет еще один метод Лейтеса: частое использование крупных цитат, которые иногда кажутся неясными и прямо не относящимися к анализируемому представлению. Некоторые исследователи критикуют такой подход, заявляя даже, что работы Лейтеса можно использовать только как "упорядоченный сборник цитат"[19]. Корни такой критики лежат в ином подходе к суждениям. Критики Лейтеса не проникают глубже поверхности и толкуют термины на основе их формального внешнего значения (более точно, формального значения, принятого в культуре самих критиков), что и приводит к недостаткам их анализа. Сам же Лейтес анализирует субъективные значения терминов в контексте исследуемой культуры.

Эти значения следует извлекать из "специального языка, для которого требуется ограниченное число терминов и утверждений, некоторые возможны, а очень многие исключены. Для интеллектуальных и политических целей этот язык необходимо знать, крупномасштабное использование парафраз здесь не подходит". Парафразы недостаточны еще и потому, что "важные утверждения не всегда сознательно выделяются; они могут быть выражены случайно, неосознанно"[20]. Еще одной причиной для сохранения широкого контекста суждений является необходимость, по словам Лейтеса, "вызвать дух" движения, понять его эмоциональную сторону и вызвать в себе "сопереживание с его странными чувствами и мыслями"[21], или, выражаясь в терминах теории политической культуры, показать не только познавательный, но и аффективный элемент представлений, не только металингвистическое, но и коннотационное значение политических символов[22].

Описательная литература как источник

Выше говорилось о недостаточности составления описаний и хронологий деятельности независимых "демократических" групп без попытки их анализа. Тем не менее подобная литература представляет собой важный источник для данного исследования. Исторические описания "демократической" деятельности в нескольких регионах, где проводились интервью, используются в нем для реконструкции фона, на котором проводились интервью. Такие описания невозможно найти в московских публикациях, поэтому они заимствовались из местной печати или даже были предоставлены местными активистами в рукописной форме[23]. Была возможность использовать также большое количество информации из интервью с членами групп и их отдельных выступлений, а также количественные данные из других источников. Вполне понятно, что такая информация и данные подвержены искажениям того же типа, что и данные и интервью из других источников (см. ниже).

Интервью: методы проведения и обработки материала

Выборка: проблема репрезентативности

Для целей исследования нами были взято 67 интервью у участников политических групп и партий "демократического" направления. С самого начала было очевидно, что объект исследования не позволяет составить количественно репрезентативную выборку для структурированного опроса. Главное препятствие для этого - неопределенность членства изучаемых групп. Большая часть групп не имела четкого списка членов и даже критериев, по которым можно было бы отличить членов от тех, кто просто принимал участие в одноразовых мероприятиях. Чаще всего выделялись три уровня участия в организациях: 1) небольшое число лидеров и руководителей (список которых либо имелся, либо легко восстанавливался); 2) несколько более широкий круг активистов (обычно несколько десятков человек, список которых имелся лишь в отдельных случаях); 3) неопределенное, различное в разные периоды число сторонников и сочувствующих, более или менее регулярно принимавших участие в тех или иных мероприятиях группы (собрания, митинги, демонстрации и т.п., точное их число не было известно даже в период деятельности групп).

В связи с невозможностью составить выборку, репрезентативную с точки зрения социального, полового, возрастного и т.п. состава групп, а также исходя из целей исследования по изучению системы представлений членов групп, было решено использовать неструктурированные интервью (называемые также нестандартизированными, фокусированными или глубинными)[24]. Соответственно, были использованы методы отбора интервьюируемых, обычно применяемые в таких случаях. Прежде всего была поставлена задача добиться максимальной репрезентативности с географической точки зрения. Для проведения интервью было избрано семь городов и областей, по одной из каждого исторически сложившегося экономико-географического региона России: Москва (столица и центр движения); Псковская область (Север и Северо-Запад); Пензенская область (Поволжье); Ставропольский край (Юг); Оренбургская область (Уральский регион), Красноярский край (Сибирь); Приморский край (Дальний Восток).

Большая часть интервью проводилась в городах-центрах соответствующих краев и областей, так как именно там и были сосредоточены интересующие нас организации. Однако в случае, если такие организации были обнаружены и в районных центрах, интервью проводились и с активистами хотя бы в одном районном центре данного края или области. Так, интервью были проведены в городах Белинский (Пензенской области) и Невинномысск (Ставропольского края).

Важной чертой данной работы является то, что большая часть использованных материалов собраны в малоизученных регионах. Данные, полученные на основе региональных материалов, были сопоставлены с московскими. Такое внимание к региональным материалам обусловлено стремлением избежать характерной для многих исследований независимого общественного движения в России односторонности, вызванной чрезмерным вниманием к "демократическим" группам только в больших городах, особенно в Москве и Ленинграде (Санкт-Петербурге).

Для проведения интервью избирались города со средней для данного региона интенсивностью "демократического" движения, намеренно избегались особые случаи или случаи, где движение было особенно активным (например, Ленинград - "вторая столица", Свердловск - родина Б.Н. Ельцина, Калининградская область с ее особыми проблемами, связанными с географическим положением). Причиной было стремление к тому, чтобы материал представлял наиболее типичные, усредненные данные (не считая Москвы, давшей материал для сравнения).

На это же был направлен и персональный отбор интервьюируемых. До посещения какого-либо провинциального города имелась лишь самая общая информация о "демократическом" движении в нем: часто только названия групп и одна-две фамилии руководителей из справочников. Поэтому был использован метод, называемый иногда "снежным комом"[25]. Первый контакт в данном городе давал информацию о других активистах и членах независимых групп и так по цепочке.

Основной недостаток такого метода — вероятность того, что все интервьюируемые будут принадлежать только к одной системе связей. Больше того, возможно намеренное предоставление неверной информации о людях, взгляды которых противоречат взглядам первоначального информатора, либо даже о тех, кто находится с ним в плохих личных отношениях, что часто случается среди бывших соратников по "демократическим" группам. Для избежания подобных искажений были приложены усилия к тому, чтобы как можно более диверсифицировать первоначальные источники информации. Для "пилотных интервью" в качестве ключевых информаторов использовались люди, придерживающиеся разных взглядов, и информацию черпалась из различных источников.

Усилия также были направлены на то, чтобы опросить в каждом городе или районе хотя бы по одному представителю каждой из социальных групп, представители которых участвовали в движении. Учитывая общее число регионов, в которых проводились интервью, такой подход предусматривал в каждом регионе не менее пяти интервью, представляющих определенные типы представлений, общее же число интервью составило 67, что отвечает рекомендациям специалистов[26]. Конечно, это не давало количественной репрезентативности, но способствовало репрезентативности качественной. Другими словами, были получены, определены и проанализированы все типичные высказывания членов групп.

Техника проведения интервью

Относительно техники проведения неструктурированного интервью среди практических социологов существуют самые различные мнения. Определения его сущности разнятся от неограниченной никакими рамками свободной беседы до опроса по заранее подготовленному плану[27]. В одном из новейших пособий Н.Филдинг, например, дает следующее определение: "В этом случае интервьюеры просто используют список тем, которые они хотели бы предложить респондентам для обсуждения, но они вольны формулировать вопросы по своему желанию, задавать их в любой последовательности, которая кажется разумной во время беседы, и даже участвовать в разговоре, высказывая собственное мнение по затрагиваемым темам"[28]. Это описание (за исключением участия в разговоре, которое может влиять на ответы) больше всего подходит для наших интервью.

Это не означает, однако, что такое интервью не ограничено никакими рамками. Большинство специалистов рекомендует интервьюеру иметь перед собой специальный список, в котором обозначены не конкретные вопросы, но темы беседы[29]. В данном случае таким списком служил план исследования. В процессе беседы выяснялись следующие вопросы: 1) данные об истории независимых политических групп и партий "демократического" направления в данном регионе, о составе участников, основных мероприятиях, методах работы и т.п.; 2) основные моменты биографии интервьюируемого, с особым упором на источник его взглядов и причины, побудившие его заняться общественной деятельностью; 3) его отношение к основным реалиям действительности того времени, прошлому и настоящему России, Западу, т. е. политические взгляды интервьюируемого.

Наиболее трудной и в наименьшей степени поддающейся структурированию была, безусловно, третья часть. Тем не менее в процессе работы удалось выделить некоторые типичные мнения и некоторые ключевые проблемы, на основе отношения к которым взгляды интервьюируемого могли быть классифицированы. Метод выделения таких типов описан выше.

Рекомендуемые методы постановки вопросов, используемых в фокусированных интервью, которые должны служить получению наиболее эффективных результатов, описаны в многочисленных пособиях. Не рассматривая их подробно, заметим лишь, что в данной работе применялись метод ретроспекции, а также критерии широты, конкретности и глубины, рекомендуемые Р. Мертоном, М. Фиске и П. Кендалл для оценки результатов интервью[30].

Все интервью записывались на магнитофон. Опыт их проведения показал, что подавляющее большинство бывших членов "демократических" групп не возражали против записи, не испытывали каких-либо связанных с ней опасений, а многие, особенно в провинции, напротив, записывались на магнитофон с большим желанием, получая удовольствие от того, что исследователи признают важность их опыта. Лишь двое из 67 интервьюируемых отказались от записи.

Специалисты придерживаются различных мнений о том, нужно ли расшифровывать и распечатывать тексты интервью. Например, С.А. Белановский настойчиво рекомендует иметь отпечатанный текст интервью[31]. С. Джонс пишет, что это не столь обязательно и что, напротив, "важно, чтобы чтение расшифрованного текста не подменяло прослушивания нелингвистического материала, содержащегося в записи: смысловых акцентов, настроения, интонации и тому подобных моментов, которые существенно поясняют значение"[32]. Все интервью, взятые для данной работы, естественно, внимательно прослушивались. Хотя технической и финансовой возможности расшифровать их все целиком не имелось, все же была составлена и использована письменная запись наиболее важных частей. Отсутствие полной расшифровки вряд ли можно считать серьезным недостатком, так как высказывания анализировались не с лингвистической точки зрения, а с целью выявления основных типов представлений, обычно формулируемых не в отдельных словах и предложениях, но в довольно длительных высказываниях или рассуждениях, которые трудно не заметить на магнитофонной ленте. В то же время считалось важным в отрывках, предназначенных для цитирования, как можно точнее придерживаться магнитофонной записи, чтобы ход мысли автора был представлен абсолютно верно. Исправлялись только заведомые ошибки разговорной речи.

Проблема искажений

Проблема искажений - одна из основных в социологических исследованиях. В данном случае источником искажения могли быть как интервьюер, так и интервьюируемый. Для избежания искажений, вызванных давлением интервьюера на интервьюируемого, ставшим результатом самой формулировки вопроса (в вопросе может содержаться скрытый ответ или намек на то, что сам интервьюер считает верным), обычно рекомендуют формулировать как можно больше "незаконченных" вопросов[33]. Значительное большинство наших вопросов, касающихся взглядов интервьюируемого, были вопросами типа: "Каково Ваше отношение к такому-то явлению?" или "Как вы понимаете тот или иной термин?". Такие вопросы, как считают практические социологи, позволяют свести до минимума давление интервьюера на интервьюируемого.

Возможные искажения со стороны интервьюируемого можно разделить на несколько видов. Первый связан с тем, что речь шла о событиях, происходивших от 2 до 8 лет назад. За это время обстановка в стране и в данном регионе существенно изменилась, могли значительно измениться и взгляды интервьюируемого, а на его отношение к прошлым событиям очень часто влияли более поздние впечатления. Интервьюируемый мог невольно смешивать свои нынешние взгляды со взглядами того периода или даже выдавать одни за другие. В данном случае применялось два метода. Во-первых, специальные вопросы были направлены на то, чтобы сам интервьюируемый смог понять это противоречие и провести анализ отличий своих нынешних взглядов от взглядов того периода. Обычно интервьюируемые проявляли понимание этого противоречия и большую склонность к сотрудничеству, сами с большим интересом анализируя эволюцию своих взглядов и их причину. В любом случае для подтверждения правильности данных, полученных из интервью, использовались другие источники.

Второй вид искажений связан с намеренным желанием представить в неверном виде свои прошлые взгляды и тем самым задним числом исправить прошлые ошибки. Такое желание характерно для ныне активно действующих политиков и для бывших активистов, разочаровавшихся в "демократии" и впоследствии перешедших в лагерь "патриотов". Например, бывший активист, разочаровавшийся в президенте Ельцине, мог говорить, что он всегда видел его недостатки, хотя в действительности в тот период он был его сторонником. Ныне действующий политик, активно выступающий за укрепление государства, мог говорить, что всегда выступал за это, хотя в действительности в тот период этот вопрос его не занимал.

На практике попыток намеренно сбить с толку интервьюера было немного. Напротив, бывшие активисты, даже изменившие свое мнение, проявляли удивительную готовность признавать прошлые "ошибки" и их анализировать. Сравнение данных интервью с другими источниками (описанными ниже) также помогало исправить данные интервью и увидеть возникавшие искажения. Кроме того, количество интервью с ныне действующими политиками было сведено к минимуму, а особое значение придавалось интервью с людьми, отошедшими от общественной жизни, рассказ которых в меньшей степени мог быть определен их последующим положением.

Гораздо большие искажения возникали по причине изменения личных отношений. За прошедшее время бывшие друзья и соратники часто становились политическими противниками и личными врагами. Их отзывы друг о друге часто полностью определялись их последующей враждой. Это противоречие необходимо было просто заметить и не использовать те данные, в которых явно проступала личная неприязнь.

Статьи и выступления отдельных членов "демократических" групп

Общий принцип работы с письменными документами, принятый в данном исследовании, изложен в главе 2. Эти документы прежде всего анализировались как представляющие взгляды их непосредственных авторов точно так же, как интервью представляет взгляды интервьюируемого. Только на следующей стадии они сравнивались для выявления типичных представлений.

Приведенное выше детальное описание техники интервью не означает, что интервью являлись основным или наиболее важным источником информации для нашего исследования. Не менее важную роль играли письменные источники, из которых наиболее многочисленными были письменные материалы членов "демократических" групп и партий. Была собрана и проанализирована информация из различных документов таких групп, как публиковавшихся в официальных типографиях, так и отпечатанных на машинке и даже написанных от руки. Наиболее типичными видами таких публикаций были статьи, опубликованные речи, комментарии и другие письменные тексты отдельных активистов движения.

По сравнению с интервью письменные источники обладают как преимуществами, так и недостатками. Если в интервью исследователь имеет возможность получить только ту информацию, которая ему нужна, то в письменных источниках необходимые данные приходится вычленять из большого количества текста, использование которого в данный момент не требуется. Кроме того, информация из таких источников может быть неполной и неравномерной.

В то же время очевидное преимущество письменных материалов - их безусловная принадлежность к исследуемому времени, что делает их уникальным зафиксированным отражением представлений членов групп в необходимый период, по крайней мере в виде, предназначавшемся для широкой публики. Это устраняет возможность искажений, связанных с изменением взглядов интервьюируемого, и дает возможность проверить, насколько информация, данная в интервью, соответствует прежним взглядам интервьюируемого.

Письменные источники, особенно статьи и выступления, подвержены другим искажениям — они, как правило, писались с определенной политической целью, поэтому реальность и собственные идеи могли быть намеренно видоизменены или смягчены в соответствии с этой целью. Предположим, российский "демократ" мог симпатизировать генералу А. Пиночету как "сильному лидеру", но до поры до времени не писать об этом, так как общественное мнение не приняло бы такой пример в качестве положительного. Поэтому в качестве положительного примера "сильных лидеров" использовался Ленин или, позднее, генерал де Голль.

Письменные источники изучались в нескольких библиотеках и хранилищах. В Москве значительные коллекции документов, используемых для данного исследования, собраны в Народном архиве и Институте гуманитарно-политических исследований. Народный архив, первоначально входивший в состав Московского государственного историко-архивного института (впоследствии – Российский государственный гуманитарный университет), стал позднее независимым архивным центром. С момента своего основания в июне 1988 г. там собирались различные "неофициальные" материалы: от образцов независимой печати до личных писем и документов из разных периодов истории России. В Народном архиве хранится обширное, хотя географически не очень систематическое, собрание независимых публикаций позднего советского периода, включая газеты, журналы, бюллетени, в том числе и провинциальные, агитационные материалы: листовки и воззвания избирательных кампаний и референдумов, агитационные плакаты и т.п., а также некоторые личные архивы активистов неформального движения.

Сходные материалы хранятся и в архиве Московского бюро информационного обмена, из которого выделился Институт гуманитарно-политических исследований, основанный В. Игруновым (бывшим политзаключенным, впоследствии депутатом Государственной Думы). Главной задачей института было создание альтернативной библиотеки и информационного центра для расширения контактов и взаимообмена между различными независимыми группами. Институт обладает, вероятно, крупнейшим собранием публикаций и документов независимых политических групп в бывшем СССР.

В ряде провинциальных городов архив местного "демократического" движения был передан в музеи или библиотеки. Так, в Ставрополе полный архив хранится в местном краеведческом музее, есть отдельные материалы и в Пензенском краеведческом музее. Были использованы также материалы, собранные в архиве редакции газеты "Русская мысль" (Париж), в котором хранятся многочисленные периодические издания ранних независимых групп. Существование этого собрания стало возможным благодаря усилиям А.И. Гинзбурга, бывшего политзаключенного, в то время работавшего в "Русской мысли", который с самого начала горбачевских реформ установил письменные контакты со многими такими группами по всей стране.

Наконец, во время поездок в российские регионы и работая в Москве, автор лично собрал уникальный архив документов независимых политических групп. Ценные материалы из личных архивов были предоставлены и некоторыми лидерами и членами демократических групп. Кроме публикаций, в число этих материалов входят такие важные документы, как черновики речей и публикаций, дневники, личные заметки, видеозаписи групповых совещаний и выступлений на местном телевидении. Использование таких документов в данном исследовании помогло приблизиться к пониманию истинных идей и планов членов групп, тем самым компенсировалась тенденциозность официальных публикаций групп.

В работе были использованы документы не только из городов, где брались интервью, но из любых других краев и областей России, благодаря чему исследование стало более репрезентативным географически, а его выводы - более общими и более применимыми ко всей России.

Результаты количественных исследований

Тот факт, что источники анализировались в основном качественными методами, не означает, что автор предпочитает эти методы во всех случаях. В данной работе такой подход определялся объектом исследования. В теоретическом плане все виды источников важны, а качественные и количественные методы должны по возможности дополнять друг друга. Предмет настоящего исследования делает весьма ограниченной сферу применения количественных методов. Тем не менее в нем использовались как некоторые собственные количественные данные автора, так и результаты подсчетов, проведенных другими наблюдателями.

Везде, где удавалось получить списки членов организации или списки активистов, они анализировались с целью выявить, какой процент членов относился к той или иной социальной, возрастной или половой группе, а полученные данные использовались для проверки выводов, полученных другими методами. Некоторые статистические наблюдения можно было сделать и на основе интервью. Конечно, все это не дает полной репрезентативной картины. Тем не менее, учитывая географическую репрезентативность исследования в целом и комплексный подход к подбору интервьюируемых, количественные данные, наряду с другими материалами, явились полезным дополнительным материалом.

То же можно сказать и про количественные данные, взятые из работ других авторов. Некоторые данные о социальном, возрастном и половом составе групп, предоставленные самими группами, содержатся в справочниках, наиболее полным из которых является "Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы"[34]. Ряд организаций, в особенности партий и движений, сами вели статистический учет своих членов или присутствовавших на различных мероприятиях. В настоящем исследовании также используются данные, собранные Социологической службой "Демократической России", социологическими группами Московского народного фронта, Социал-демократической партии России и Исполнительного комитета Демократической партии России. Наконец, подобные данные публиковались и некоторыми независимыми исследовательскими центрами, например, Институтом гуманитарно-политических исследований[35].

Источники мемуарного характера

Существенным дополнением к перечисленным выше письменным источникам служат материалы мемуарного характера: статьи и книги воспоминаний отдельных участников независимых партий и групп.[36] Таких материалов пока немного и им в полной мере свойственны недостатки первых двух типов источников, особенно те, что присущи большинству политических мемуаров, которые обычно пишутся с целью оправдания прошлых позиций и действий автора. В то же время они интересны своей полнотой и являются ценным свидетельством эволюции мировоззрения личности.

Официальные документы "демократических" групп и партий

Важный источник по формированию и эволюции взглядов российских "демократов" — официальные документы групп и партий: программы, уставы, резолюции, заявления и т.п. Многие из этих документов собраны в специальных справочных изданиях, опубликованных в России и за границей. Кроме того, такие документы можно найти в публикациях этих групп, а иногда и в официальных советских изданиях. Во время работы в Москве и посещения провинциальных городов было собрано большое количество материалов этого типа, включая некоторые неопубликованные черновики. Эти документы использовались для изучения эволюции общих целей групп, принципов их организации, общей идейной атмосферы, существовавшей в группах.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!