|
Петр
Бутов. Стихи, написанные в
лагере.
* * *
Стоять на краю ли, играться с огнем,
Томиться ли скукой в осеннюю
слякоть.
Когда и алмазное слово как мякоть,
Вдруг расползется. - бедный
изгой.
И в недомолвки играя в тени
Ершистых деревьев, смотреть и
стараться
Названья найти для игривой напасти
И надышаться побольше в
кредит.
И насмотреться на годы вперед,
Наговориться о том да об этом,
О чем?
Что волнует нас нынешним летом?
А впрочем, куда нас язык заведет.
Да вот еще радость, лоток помидор
И терпеливый на них покупатель,
Внимательный к слухам сегодня держатель
За глотку уже костенеющий
вздор.
Мечись, не мечись между светом и тенью,
Мозаика дерева с небом
пока
Способны с собою мирить ездока,
С общественным транспортом, давкой и
треньем,
А тернии - дар не для наших времен,
Оттенков у города столько
скопилось,
Что яркие краски совсем притупились,
Не режут глаза даже в
дачный сезон.
Пройдись попечитель духовной борьбы
По броду в разливе печатного слова
–
Поток всемогущий не губит сурово,
Усердно и верно лишь в брызги
дробит.
* * *
Престиж постоянства и книжная грусть
Заманчиво милы в обманчивом
мире,
Но страсть самовольна, вне тонкостей стиля,
Завистникам блеклым
злословья искус.
Экспромт на экспромте, крутой поворот,
Не правило правит, проворнее
чувство.
Отбросив усталость, из области устья,
От берегов в откровенность
швырнет.
Бросая окопов привычный уют,
Неведомым счастлив в движеньи запойном,
В
крови вдохновенья, от боли и стонов,
Стремится туда где матерью куют.
Но ветер с песком истирает рельеф
Священных фигур, опаленных
признаньем.
И жертвенник высох. А кровь со слезами
Уходит под землю, под
новый посев.
И каждый себе и пророк и судья.
Меняет, теряет и силится
вспомнить
Жеманство реальности, ночью застонет,
А днем все поспорит,
скрывая изъян.
И злобой дохнет, как огнем от нуля
Большого калибра, и нет
виноватых.
Свидетели только из мира пернатых
Да кучка доверчивых
верных телят.
Отцы отучились и веру отцов
Так просто признали невежеством
утром,
Отмежевались, как знали, что круто
Возносит судьба простаков и
льстецов,
Создателей новых, неведомых форм.
В невидимом форуме тайну поэзий
Пока
что себе не признали полезной,
Пророка Илью отменили и гром
Производили в своих мастерских.
И серость бумаги, пропахшая
серой,
Сильнее железа скрепила манеру
По заклинаньям отсеять
своих.
* * *
Слоняясь - склоняться, но ночью не спать,
А ждать тишины и
потушенных окон,
Чтоб длиться, сливаясь со взором глубоким,
Парить,
восторгаясь и двигаясь вспять,
Кроить материал пережитого чувства,
Поскольку бессилен стал автор –
истец
По вдохновенному зову сердец
В обмане купаться и слушаться
Пруста.
И в этот момент ощутить парадокс
Своей нестерпимой и двойственной
сути,
Прозрений, падений и поднятой мути
В стакане настоянных с радостью
слез.
* * *
Разморенный зноем обрыв освежен
И освежеван с любовью к проказам.
Не
лепо ли – в эти места по приказу
Был сослан столетних стихов
дирижер.
И говорливый трамвай по Фонтану,
По поворотам кружился волчком
И мог
показаться еще острячком
С манерой тревожить словесным изъяном.
Не торопись. Вспоминать и любить
Так одомашненных станций нельзя
Не
видя, как любит плескаться заря
На горизонте и в горле горчить
Уже в октябре, по шуршанью идя
Своих нескучающих мыслей с
приплодом,
Припоминать, что вечно на взводе
Последний ли в этом столетьи
судья?
Не беспристрастный – бескомпромиссный,
А может быть просто украшенный
бес,
С обрезом, трезвоном, а время в обрез,
Носитель доступных,
тревожащих истин.
По этой брусчатке скользил в гололед
Ругливый, завистливый ветер
востока
И смаковал – недоступен как смокинг
Еще на ступеньку подняться
черед.
Но кто горевать здесь умеет всерьез?
Теряя как льдинки последние
деньги,
Снимает, срывает улыбку, как пенки,
Почти невесомый житейский
курьез.
И выпивая коктейль на ходу, и на слух
Настроив колеса, лететь без
помарки,
Трамваем семнадцатой кажется марки,
Качаясь, пьянея и нежась от
мук
Своей непутевой, коварной судьбы,
Но не привыкшей к жестоким
забавам.
Здесь Куликовое поле. И Слава.
И рислинг сдается без долгой
борьбы.
***
В стране теней, беспечный как язычник,
Средь варваров, напуганных, но
зычных,
Косноязычных, искренних, простых,
И падких до вещей совсем
пустых,
Смешил себя изношенно остротой,
Неясностью, ценою в жизнь свою
И
сожалел, что не пропал в бою,
Без имени, и сожалел раз сотый.
Среди сирот, теряющих свой свет,
Поет куплет, звенящий как завет.
Искус
владеть чужим и сильным чувством
Пленяет, но становиться так
грустно...
Жизнь загубить и все начать сначала,
Спесивый взгляд таит в себе
пожар,
И по степи на них огнь бежал
И черные смерчи взмывали в верх
свечами,
И черт сжигал душевное тепло,
И путь взлетал поднятой в воздух
пылью,
И подчинял себе земною грубой силой,
Добро начал и расставаний
зло.
Еще... слабею, трепет жизни мне
Становится чужим и непреклонно
Земля
клониться, рушатся колонны,
Сеченье золотое, мир теней.
Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
