Сейчас на сайте

В. Игрунов. Из черновика письма к Павловскому. Начало 1980-х.

<О типах лидеров: "вождь" и "шаман">

См. также письмо к Павловскому от 14 декабря 1984 г., интервью Виктору Матизену , Введение в историю и социологию общественных движений в СССР"

Трудно писать о том, чем занимались до тебя другие, а ты не можешь прочесть их работы. Но трудно не написать о том, что бросается в глаза, а ты не знал этого раньше.

I

Мне представлялось, что иерархия первичных общественных структур одномерна: индивидуумы распределяются по иерархическим уровням, а вершина пирамиды увенчивается общепризнанным лидером. Однако наблюдая за небольшими группами, которые в известном смысле можно считать первичными составляющими общества, я пришел к выводу, что лидерство редко бывает однозначным, а у иерархической пирамиды не столь уж часто бывает одна вершина.
Хотя борьба за лидерство обычно протекает в одной плоскости, в достаточно неоднородных группах лидирующие роли распределяются между несколькими лицами, чаще двумя, во всяком случае, в устойчивом варианте. Если мы не замечаем обычно этого феномена, то только потому, что яркому его проявлению мешает искусственность групп, в которых протекает наша жизнь: они, обычно, подбираются по предварительно заданным критериям. Если в детстве нам и приходится попадать в случайно собранные группы: детский сад, школа, двор, - то во взрослом состоянии такие ситуации складываются только в критических случаях: социальные потрясения или, по крайней мере, серьезная болезнь, надолго помещающая нас в больничную или санаторную среду.
Те две основные роли, которые окрашивают характер лидерства, можно было бы обозначить так: военный вождь и шаман. В группе чаще всего разворачивается борьба за роль вождя. Как вождь - активный деятель, организатор, так и борьба за его роль носит энергичный, явный характер. Роль шамана, мудреца возникает как бы спонтанно, в стороне от борьбы и принадлежит, как правило, человеку, менее других включившемуся в борьбу за лидерство, либо не много преуспевшему в ней.
В обыденной жизни "шаман" мало проявляет себя, может даже сложиться впечатление, что он занимает место на сравнительно невысоком иерархическим уровне, однако черт явного подчинения заметить нельзя, его бытие как бы ускользает от ритуала. В напряженных ситуациях фигура "шамана" внезапно растет и его роль оказывается доминирующей, "вождь" почтительно склоняет голову перед ним.
"Вождь", по-видимому, более предпочтительная для членов группы роль. Стремление стать "шаманом" овладевает немногими, более того, скорее всего ими становятся те, кто и не мыслил об этой роли. Несмотря на высокую социальную ценность роли "шамана", честолюбие подсказывает другую цель: роль ''вождя" - и трудно понять почему. Точно так же труднопонимаемо предпочтение, оказываемое женщинами чертам "вождя". Неудивительно, что лица, играющие социальную роль, сопоставимую с ролью "вождя", окружены женщинами, в то время как ''шаманы" либо монахи, либо брачные отношения обусловлены системой привилегий /в значительной степени принудительного характера - право первой ночи, например?/
Борьба между двумя лидерами, между "духовной" и "светской" властью обусловлена, чаще всего, видимо, противоречием, разнонаправленностью задач, встающих перед группой, и, соответственно, различной приспособленностью разноосновных структур к ситуации. Однако, видимо, не последнюю роль играет здесь и неоднородность человеческих качеств: "вождь" вовсе не обязательно должен быть лишен черт "шамана", равно как и этот последний вполне может оказаться способным сыграть роль "вождя". Случайные распределения качеств в значительной степени предопределяют монистический или дуалистический характер иерархии.

II

Интересный шаманистический сюжет содержит китайская традиция. Я приведу без комментариев текст из книги Юань Кэ "Мифы Древнего Китая".

"...На самом деле Цзян тай-гун был безродный бедняк и неудачник. Будучи талантливым, он мечтал, чтобы кто-нибудь использовал его знания и способности, но большая часть его жизни прошла в бедности и неудачах. Рассказывают, что Цзян тай-гун резал коров в Чаогэ, потом торговал съестным в Мэнцзине. Возможно, и в других местах он занимался такими же мало достойными его делами. Когда пришла старость, он удалился на берег реки Вэйшуй, построил хижину и стал жить рыбной ловлей. Он проводил дни, думая только о том, где достать кусок хлеба, но в глубине души у него все еще жила надежда встретить когда-нибудь мудрого князя, вроде Вэнь-вана, который вытащит его из грязи и даст ему возможность проявить свои таланты и выполнить свое высокое назначение.
Однако шли годы, а он продолжал ловить рыбу в реке Вэйшуй. Время проходило зря, его усы и борода из седоватых стали совсем белыми. На камне, на том месте, где он опускался на колени при ловле рыбы, образовались две глубокие впадины, а князя все не было. В конце концов старик отбросил и тот призрак надежды, который еще жил в нем, и приготовился смириться с жизнью. И как раз в это время, когда его тело высохло, а огонь в сердце погас, в этом глухом углу, среди лесов и гор, он услышал вдруг лай собак, ржанье лошадей и людские голоса. Он почувствовал, что это, может быть, то, чего он ждал всю жизнь. Искра, которая вот-вот должна была погаснуть, в одно мгновение вспыхнула в его груди и разгорелась в огромное пламя. Когда он увидел, что смуглый высокий правитель, сопровождаемый свитой в богатых одеждах, приближается к нему, его сердце бешено забилось. Но Цзян тай-гун считал, что не следует обнаруживать своего волнения, поэтому он собрал всю силу воли и выдержку, которую он воспитывал в себе в течение десятков лет, и, подавив волнение, заставил себя держаться так, как будто ничего особенного не произошло. Близорукий Вэнь-ван был без памяти рад, что мудрец наконец-то нашелся, и не заметил, как много напряженной сдержанности было во внешне непринужденном поведении старика. Эта драматическая встреча завершилась взаимным соглашением. Вэнь-ван побеседовал с Люй-шаном /другое имя Цзян тай-гуна - В.И./ и убедился в его образованности и умении управлять государством. Это действительно был тот мудрец, которого он искал. По пути во дворец Вэнь-ван, который сидел впереди и правил лошадьми, что по обычаям того времени являлось самым большим проявлением почтительности и уважения, не мог видеть, что у взволнованного старика, сидевшего у него за спиной, горячие слезы текут и текут из глаз, так что вся грудь, борода и усы стали мокрыми".

Судьба Люй-шана достаточно типична для "шамана". В китайской литературе есть еще один описание, опустить которое у меня нет сил: в анонимном произведении "Яньский наследник Дань" есть такой фрагмент.

"...Однажды наследник устроил пир, на который пригласил и Цзин Кэ. Когда все изрядно охмелели, Дань поднялся, чтобы самолично поднести ему чащу. Тогда храбрейший муж по имени Ся Фу выступил вперед и обратился к Цзин Кэ с таким словом:
- Известно, что с тем, кто не обрел доброй славы на родине, нечего толковать о высоких деяниях, равно как, не зная об умении коня мчать колесницу, нельзя судить, плох он или хорош. Вот и я спрашиваю: какую службу может исполнять у нашего принца Цзин Кэ, ныне издалека прибыв-ший к нам? - Так Ся Фу хотел исподтишка задеть Цзин Кэ.
Тот ответил:
- Мужа редкостных в мире достоинств не всегда годится равнять с жителями его родной деревни. Коня, по всем статьям равного тысячеверстному скакуну, не следует впрягать в колесницу. Так, в древности Люй-шан, покуда резал скот и удил рыбу, был презреннейшим человеком в Поднебесной. Лишь повстречав Вэнь-вана, он сделался наставником в царстве Чжоу. Жеребец быстроногий, когда возит соль, - бездарнейшая кляча. Но заметь его конюший Бо Лэ, и он обернется тысячеверстным скакуном. Вряд ли это справедливо - судить о доблести мужа по славе, какую он стяжал у себя в деревне, столь же неверно судить о достоинствах коня по тому, возил ли он прежде колесницу." (Поэзия и проза Древнего Востока. "Художественная литература", М.,1973.)

III

Вообще-то говоря, двуосновность общественных структур не обязательно предполагает наличие двух лидеров. В принципе, вполне возможно совпадение ролей "шамана" и "вождя" в одном лице, тогда носитель их как бы попеременно надевает маски - в зависимости от ситуации: он то жрец, то правитель. Однако такое совмещение скорее исключение, чем правило. В исторических обществах еще можно заметить устойчивое совмещение ролей - в Древнем Китае или в Древнем Египте, например. Однако в первичных группах, где не существует принудительного бремени традиции, норма - присутствие лидеров двух типов. И когда мы сталкиваемся с группой, в иерархии которой наблюдается только одна вершина, то скорее всего мы имеем дело с редуцированной структурой. Группы, возглавляемые только "вождем" или только "шаманом" обладают некоторыми дефектными характеристиками. "Шаман" как бы носитель консерватизма, и группа, возглавляемая "военным вождем", бывает крайне динамична, но, несмотря на высокую социальную эффективность, ее действия, обычно тяготеющие к экстремизму, таят в себе угрозу катастрофы. Мне кажется, в современных западных обществах проявляется тенденция, характерная для первичных групп, лишенных "шамана". Секуляризация, очищение государственной жизни от идеологического вмешательства, открывает поприще для политического соперничества, при котором умение организовать общество для достижения злободневных, сиюминутных целей представляет основное достоинство. Такая организация обеспечивает головокружительный и неконтролируемый прогресс, однако хранит в себе зачатки внутренней деградации и распада.
Группы, возглавляемые квази-вождем, обычно "шаманом", восприни-маемым как "вождь", напротив, лишены динамичности, целеустремленности. Их бытие направлении как будто только на поддержание традиционного образа жизни, на гомеостаз. Такая группа обречена на постепенное отставание от проблем, вызываемых динамикой ситуации, даже если в какой-то ранний период она справлялась с задачами достаточно эффективно. В обыденной ситуации такая группа выглядит рыхлой, но зато при столкновении с внешним вызовом проявляет высокую степень внутренней однородности и единства.
Мое восхищение арабской цивилизацией, возможно, основано на том, что в ней проявляются черты, характерные для сбалансированного проявления обеих тенденций: высокая духовность и динамизм. Но и здесь, как в Египте или Китае, роли "шамана" и "военного вождя" персонифицируются в одном лидере. Интересно было бы выяснить, почему, в отличие от Китая или Египта, расцвет арабов был столь краток, падение - стремительным, а деградация - столь глубокой.

IV

Когда мысль о неравнозначности лидирующих ролей пришла мне в голову, я вдруг отчетливо увидел всю мою жизнь, освещенную новым светом. Внезапно стали понятными многие мои неудачи и поражения, и начал догадываться, что неожиданными успехами я зачастую был обязан не столько упорному стремлению и работе, сколько неправильно понятым моим способностям.

Был бы я социологом, я бы воспользовался такими словами, как "ранг", "статус" и "роль". В обществе определение ранга происходит не по одному критерию. Существует набор параллельных систем ценностей, по которым происходит ранжирование. Однако ранг человека - это синтетичес-кий параметр и не совпадает с рангом по той или иной системе. Имеет значение, в первую очередь, иерархия самих систем. Однако здесь уже проходит зыбкая граница с параметром "статус".
Ранг - это как бы независимая переменная. Допустим, что ее можно измерить тестированием. Статус же определяется в каждом конкретном случае. Ранг человека относительно постоянен, он определяется в рамках нормативной культуры. Однако реальная культура общества отнюдь не совпадает с нормативной, и это относится как к обществу с монолитной, изотропной культурой, так и к обществу со слоистой культурной структурой. В силу этого ранг человека не совпадает с его статусом. Более того, статус человека может быть неопределенным, неоднозначным. Поскольку в обществе мы сразу принадлежим ко множеству иерархий, наше статусное положение представляет собой как бы моментальное фото - в следующее мгновение наш статус может оказаться совершенно иным. Это относится как к явным, так и неявным иерархиям.
Директор завода обладает довольно высоким статусом в своем городе. Однако в трамвае, которым он, по случаю, будет добираться на работу, его статус может оказаться далеко ниже статуса мурла с могучими локтями или просто пожилого человека. Завлаб в случае мобилизации может оказаться подчиненным выгнанного им бездаря.
Таким образом, статус ситуативен. Он является производным не только ранга, но и фактической культуры и иерархии систем ценностей. Так вот, стабильность общества будет зависеть, в частности, от соответствия рангов его членов их статусу. Психологически для каждого человека труднопереносимо, когда его статус ниже его ранга /даже когда авторанжирование произведено не в рамках нормативной культуры/. Поэтому любое общество, которое не выработало механизма коррелирования статуса рангу, будет находиться в состоянии неравновесия.
Для стабильности важно соответствие роли статусу. Собственно говоря, каждая роль имеет статусное соответствие. Но это соответствие сугубо номинально. В зависимости от ранга личности это соответствие может сдвигаться, деформироваться. Например, происходит скрытая борьба за статус между вождем и шаманом. Для общества желательно, чтобы этой борьбы не было и оно разрабатывает ограничения и ритуал. Однако эти последние действуют уверенно только в условиях относительной устойчивости ситуации. При возникновении нестандартных коллизий поле влияния шамана и вождя начинает меняться. Вот тут-то и имеет значение ранг персоны. Если же по каким-либо причинам статус роли жестко фиксируется, это не только препятствует соответствию ответа вызову, но и порождает напряжения внутри группы.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!