Сейчас на сайте

В. Игрунов, декабрь1992 г.

<Размышления о Правозащитном Движении и политике...>1

"Не было ни пяди моей души, ни закоулка моего сознания не пронизанного отчетливым осознанием ценности человеческой личности".

В самом вопросе в неявной форме содержится представление о движении (какого периода? 60-80 или еще шире?) как некоем целом, освященном идеей правозащиты. Однако оно было весьма оригинальным и неповторимым в каждой стране и в каждой эпохе. Более того, даже в синхронном и симпатричном срезе это движение сплошь и рядом не было единым. Я не говорю уже о том, что Шиманов и Сахаров, проповедовавшие взаимоисключающие идеи, с трудом укладываются в рамки единого "правозащитного" континуума. Можно назвать Гамсахурдиа и Богораз, представляющих Хельсинкское движение, но являющихся антиподами, Мешко и Маленковича2, входивших в одну Хельсинкскую группу, но представлявших абсолютно различные мировоззрения. Поэтому мне кажется мало плодотворным такой обобщающий вопрос.

Гораздо интереснее было бы понять, что объединило таких разных людей как Чорновил, Буковский, Подрабинек, Терляцкас, Чалидзе и Ковалев3 в движение в той или иной мере осознававшем свое единство и выставлявшем лозунги правозащиты. В самом этом факте, на мой взгляд, кроется гораздо больше причин "кризиса", чем мне приходилось встречать во множестве обобщающих объяснений. Разумеется, это огромная тема, исследование которой - дело будущего, и уж во всяком случае, это тема не для маленькой анкеты. Однако я хотел бы высказать одну простую, может быть даже слишком простую, чтобы быть истинной, мысль о том, что правозащитная идеология, отчасти заимствованная, а отчасти имеющая автохтонное российское происхождение, оказалась не только удивительно точным отражением мироощущения некоторого числа людей, но и чрезвычайно удобным политическим оружием.

В сущности, требование защиты прав и соблюдения законов - которое отнюдь не исчерпывает мировоззренческого комплекса правозащитников - давало в руки противникам социализма или русско-советской империи легитимный инструмент критики, опасный для властей своей внешней неполитичностью. С другой стороны, этот зонтик вызывал к жизни западную поддержку, тем более значительную, чем более несправедливыми и бессмысленными с юридической точки зрения были преследования. Однако не надо заблуждаться относительно целей большинства участников движения. Они были абсолютно политичны: отделение от СССР, свержение большевистского режима, отказ от коммунистического завтра и социалистического сегодня... Для этого большинства правозащитная идеология была лишь удобной нишей, из которой их не так-то просто было выковырять всемогущему государству. И когда наступила эпоха перестройки, разные группы "правозащитников" отчаянно бросились в политическую мясорубку.

Очень интересно было наблюдать за эволюцией некоторых из них. Потепление в области прав человека вызвало у многих не радость, не вздох облегчения, характерные, например, для Московской Хельсинкской группы, а, напротив, озлобление и ярость. Григорянц, Подрабинек и Новодворская в один голос объявили Горбачева лицемером, за убаюкивающим Запад фасадом перемен пытающегося укрепить тоталитаризм. Даже после того, как была освобождена основная масса политзаключенных и СССР неуклонно двигался к нормам цивилизованного мира, нувориши из ДС и диссиденты со стажем из НТС4, "Гласности" и других заслуженных групп требовали недопущения проведения в Москве Хельсинкской конференции.

Весьма показательна смена позиций у Валерии Новодворской. Если "Демократию и гуманизм" в 1987 году можно было назвать вполне правозащитным семинаром, то в Демократическом Союзе, созданном в 1988-ом как политическая партия, Новодворская в конце концов призывает к восстанию и насилию. Вся правозащитная парадигма ненасилия растворяется в ненависти к коммунизму, истэблишменту, а затем и народу.

Еще более разительна эволюция правозащитников в странах, где правозащитная идеология пустила менее прочные корни, чем в Московии. Практически везде - за очень небольшим исключением - участники правозащитного движения превращаются в идеологов национальных движений, где идея прав человека является служебной по отношению к идее прав нации. И в то же время правозащитники, сохранившие преданность идеалам движения потеряли аудиторию. Оказалось, что собственно правозащитные ценности - достояние небольшой элитарной группы, они слишком возвышенны и чужды прагматизма, а потому мало понятны и практически не нужны обыкновенному жителю одной шестой.

Тут же я вспомню мой давний спор с Ларисой Богораз и Анатолием Марченко5. Я говорил тогда, что движение умрет, если оно не сможет выработать практические цели и механизмы их достижения, традиция пресечется, если жертвы не приведут к достижению ощутимых результатов. Мои оппоненты отвечали, что движение не может расчитыать на практический успех, что правозащитники не могут и не должны вырабатывать позитивной программы, их задача лишь сопротивляться насилию и беззаконию. Правозащитник подобен крестьянину: если засеянное поле не дает урожая, крестьянин все равно выйдет пахать землю. А если и на следующий год будет неурожай? - спрашивал я. И на следующий год крестьянин засеет поле. Я не мог согласиться с такой логикой. Крестьянин, убедившийся в бесплодности почвы, уходит с насиженного места, чтобы распахать целину6.

Увы, правозащитники не выработали ни позитивных рекомендаций, ни политических доктрин. В итоге новые политики не нашли в правозащитном движении почти ничего пригодного для себя. Им пришлось выбирать: либо с правозащитной традицией, но вне политики, либо в политике, но без правозащитников. И старые диссиденты исчезли с гребня общественной жизни, так и не успев занять там достойного места. Исключения оказались весьма немногочисленными и не слишком значительными на фоне массовой политической активности. Политика все более превращалась в варварское занятие.

Что для меня самого значили правозащитные идеи?

Как уже видно из предыдущего текста, я, как и подавляющее большинство участников Движения, не был правозащитником. Вопреки устоявшемуся представлению, что политика - грязное дело, я считал необходимым не только демонстрировать нравственную безукоризненность в личном поведении, но и добиваться того, чтобы в результате моей деятельности мир стал лучше, чтобы насилия стало меньше, а ценность человеческой личности стала бы больше. Следовательно, правозащитные идеи были для меня не самоценны и, безусловно, несамодостаточны. Именно поэтому я не только допускал компромисс с тоталитарным государством, но и считал компромисс универсальным способом разрешения человеческих проблем7.

Большинство участников общественного движения в шестидесятые-восьмидесятые годы (а, возможно, это справедливо до самого последнего времени) начинало свой протест с марксистских, а значит крайне политических позиций. Это был и мой путь. И, несмотря на исходный нравственный импульс, я относился к политике, как к силовой борьбе. Правозащитное мировоззрение пришло ко мне со страниц "Хроники текущих событий", текстов Богораз и Буковского, Амальрика и Померанца8. Эти плотно испечатанные листки серой бумаги произвели во мне незаметный, но радикальный переворот. Они открыли, то нравственное чувство, которое гнездилось в глубине души, но не могло быть описано скудным багажом банальных идей из круга моего чтения. Великие мысли не рождаются дважды. То, что конвульсивно зрело во мне, было нечаянно открыто моими старшими современниками и сначала не слишком вразумительно, а потом все отчетливей сформулировано в самиздате. Правозащитное мировоззрение стало моей почвой, основой моих политических взглядов и практической деятельности. Не было ни пяди моей души, ни закоулка моего сознания не пронизанного отчетливым осознанием ценности человеческой личности. Разумеется, прошли долгие годы, пока я пересматривал свои убеждения, переворачивая пласт за пластом и приводя их в органическое единство. Да и удалось ли это до конца?

Но так или иначе, интуитивное стремление к нравственности в политике превратилось в неколебимую уверенность в том, что политика может быть только нравственная, только ориентированная на человека, признающая примат личности. Разумеется, я не хочу упрощать, хотя наше полемическое время толкает к редукционизму. Для меня осталась сложная проблема взаимосвязи родового и индивидуального, и я сознаю, что безусловное доминирование прав личности в конечном итоге чревато распадом общества, когда соблюдение прав каждого может привести к абсолютному свертыванию прав и возможностей каждого. Человек не должен рассматривать себя как законченное и самодостаточное целое, и разумно рассматривать себя как часть человечества и мироздания, как в синхронном, так и диахронном измерении. Но вот что важно: связь с человечеством и миром осуществляются не через регулирующую роль государства, нации, группы, а осуществляется человеком, личностью самостоятельно через горизонтальные отношения и является его личной ответственностью. Вертикальные отношения, в том числе осуществляющиеся через государство или иные групповые структуры, регулируются культурой - и право человека самому выбрать культуру, которой он следует, и никто не смеет этот выбор делать за него9.

Но такое, достаточно экстравагантное, видение стало возможно в конце двадцатого века, а большая часть мира живет либо в совершенно иной культурной традиции, либо в средневековье. Требовать от всех изложенной логики было бы совершенным абсурдом. К сожалению, правозащитники абсолютизируют свою логику, требуя от политиков во всех случаях руководствоваться совершенно одинаковым набором средств, что часто ведет к росту насилия. Вот почему я так и не стал правозащитником.

Каковы итоги "послесталинского" этапа правозащитного Движения?

А никакого иного этапа правозащитного движения, кроме того, которое отчетливо сложилось к началу семидесятых, попросту не было. Все предыдущее, большая часть современного ему общественного движения и практически все движение после 82 года правозащитным не было не только по ментальности, о чем я уже сказал, но и по названию. Название "правозащитное движение" появилось в начале семидесятых и к середине десятилетия стало доминирующим, исчезнув вместе с движением в начале восьмидесятых. Вот и все.

Каков итог? Это движение выработало одну из основ будущей глобальной цивилизации, отличающей ее от современных так же радикально, как современная западная отличается от средневековой европейской. Время увидеть это еще далеко.

3. А разве не нарушен механизм заключения на Востоке? И только ли в заключенных дело? В Грузии и Таджикистане, в Азербайджане и Северной Осетии людей убивают на улицах и это не считается чем-то из ряда вон выходящим. Узбекские власти выкрадывают людей в Бишкеке, а латышские - в России. Законы в Латвии или Эстонии составляются так, чтобы фактически утвердить апартеид. В России сплошь и рядом милиция не только не принимает заявления граждан о кражах, но и сама живет за счет краж. Этот ряд не скоро можно завершить. А мы обращаемся к Западу!

В доперестроечные времена мы имели дело с индивидуальными протестами на устойчивом фоне государственного правового нигилизма. Запад не мог изменить правовую ситуацию на Востоке, но он оказывал экономическое и политическое давление, которое, в конце концов, толкнуло СССР на перемены. В отдельных случаях общественному мнению удавалось облегчать судьбы людей.

Сегодня, когда государство, по сути дела, рухнуло (если говорить, например, о России), наружу вырвался не правовой нигилизм, а правовой беспредел невероятных масс народа, и никаких механизмов удержания нас от варварства у Запада нет. Нам нужно прежде всего думать о том, что мы можем сделать сами. Этот вопрос несоизмеримо важнее, хотя Запад, уже весьма пресытившийся нашими проблемами, может немного помочь. Проще всего помочь немногим. Особенно заслуженным. Материально. Надо только выстроиться в очередь и протянуть руку.

4. Как ни парадоксально это звучит для человека из движения 60-70 гг., но я полагаю, что самым эффективным путем защиты индивидуальных прав человека в настоящее время является обеспечение социальных прав и укрепление государства. Когда государство рушится и в движение приходят огромные слои населения, нарушение прав становится массовым. Среднестатистический житель, от которого в такие эпохи начинает зависеть порядок и сама жизнь, безразличен к праву, выработанному культурной элитой, он скорее признает право сильного. Что же касается охлократии, овладевающей властью в периоды народного вдохновения, то, как правило, она не столько даже презирает право, сколько ненавидит его как ограничитель своих страстей и инстинктов. Поэтому я за сильное государство, апеллирующее не к народным чувствам, не вынужденное подогревать национальные или классовые страсти для обеспечения маневра, а опирающееся на рекомендации экспертов и культурный опыт.

И в этом смысле правозащитники должны бы вспомнить начинание Комитета прав человека, который по замыслу Чалидзе должен был стать институтом экспертов и советников государства. К сожалению, мне неизвестен опыт такого рода в современных странах - наследницах СССР. В некотором приближении можно было бы говорить о Комитете по правам человека ВС России, однако этот комитет ориентирован скорее на решение практических задач, чем на выработку теоретических основ правовой политики государства. Да и политическая деятельность Сергея Ковалева в настоящее время отнюдь не идеальна с точки зрения достижения политической уравновешенности.

Проблема рекомендаций предмет для большой статьи или исследования, и в первую очередь в силу непроясненности для самого рекомендующего. Мы оказались в новой реальности, слишком бурной для нас и слишком неуправляемой. В силу этого я хотел бы рекомендовать правозащитникам уравновешенности в оценках и умеренности в требованиях - действовать сегодня, еще более, чем вчера, надо, стремясь к достижению компромиссов в рамках возможного. Не столько следование катехизису, сколько рефлексия и еще раз рефлексия. И уж тем более я не стал бы прибегать к лозунгам типа "Пусть они соблюдают..." Главное - это ощущение сопричастности к происходящему, разделение ответственности. Было бы катастрофой, если бы правозащитники и теперь стали только выдвигать требования к государству, а не создавать это государство, ибо сегодня "они" это мы.


Примечания редактора:

1. Название дано редактором сайта.
Вернуться

2. Шиманов Геннадий - "национал-большевик", выразитель шовинистической тоталитарно-православной идеологии, стремившейся соединить ленинизм (учение о партийности) и православие. Главный редактор самиздатского националистического журнала "Многие лета" (1981 г.). См. о нем в книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР" , часть Русское национальное движение. В противоположность крайнему "почвеннику" Шиманову Андрей Сахаров представлял "западническое", демократическое крыло диссидентского движения.

Гамсахурдиа Звиад - сын писателя Константина Гамсахурдиа, в 1970-х один из ведущих членов грузинской Инициативной группы защиты прав человека, автор самиздата, редактор самиздатских журналов "Золотое руно" и "Вестник Грузии". В 1977 году был арестован, раскаялся и получил 2 года ссылки "недалеко от Грузии". См. о нем в книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР"

Богораз-Брухман Лариса Иосифовна (р. 1929) - участница правозащитного движения. Общественный деятель, лингвист. Политзаключенная 1960-х годов. В настоящее время живет в Москве, участвует в современном правозащитном движении, является членом Московской Хельсинкской группы. - справка "Мемориала". В 1968 г. Лариса Богораз была одной из участниц демонстрации протеста против вторжения Советских войск в Чехословакию. О Ларисе Богораз см. раздел сайта Лариса Богораз.

Оксана Мешко - член УХГ, узница сталинских политлагерей по обвинению в национализме. В конце 70-х вновь была осуждена по политическим мотивам. Сведения приводятся по книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР"

Владимир Маленкович - в 1970-х один из трех русскоязычных членов УХГ, в настоящее время - сотрудник Института Гуманитарно-Политических исследований.
Вернуться

3. Вячеслав Чорновил - львовский публицист, собиравший материалы об украинских политических заключенных (книга "Горе от ума" и др.), активный член украинского национального движения, член УХГ (Украинской Хельсинкской группы), в конце 70-х - политзаключенный. См. о нем подробнее в книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР", часть Украинское национальное движение.

Буковский Владимир Константинович (р. 1942) - один из ветеранов диссидентского и правозащитного движения, неоднократно политзаключенный и узник спецпсихбольниц. Автор книг "И возвращается ветер..." и "Письма русского путешественника". В 1976 году был освобожден из заключения и выслан из СССР в обмен на чилийского коммуниста Луиса Корвалана. В настоящее время живет в Лондоне, занимается биологией, проблемами мозга. См. о нем также в книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР", а также справку "Мемориала".

Подрабинек Александр Пинхосович (р. 1953, Москва) - один из создателей в 1977 году неформальной комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях. Автор книги "Карательная медицина", опубликованной в США. В 1978 году был арестован и осужден на 5 лет ссылки. В 1980 осужден на 3,5 года лагерей. С 1987 года главный редактор правозащитной газеты "Экспресс-Хроника".

Анастас Терляцкас - автор литовского самиздата. был арестован в 1977 году.

Валерий Чалидзе -  по специальности - физик, один из старейших правозащитников в СССР. В 1970 стал инициатором создания Комитета прав человека в СССР. В сентябре 1972 года Чалидзе вышел из Комитета, в ноябре выехал в США для чтения лекций и был лишен вслед за этим  гражданства. С марта 1973 года - главный редактор выходившего в Нью-Йорке информационного бюллетеня "Хроника защиты прав в СССР". Сведения приводятся по материалам книги Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР"

Ковалев Сергей Адамович - по специальности - биолог, один из основателей Инициативной группы защиты прав человека в СССР (1968 г.). Был арестован в 1977 году и осужден на 7 лет лагерей и 5 лет ссылки ("7+5"). В настоящее время - депутат ГосДумы РФ.
Вернуться

4. ДС - Демократический Союз, первая демократическая партия в СССР, открыто оппозиционная КПСС. Создана в 1988 г. Председатель ДС - Валерия Новодворская. Из декларации, принятой на 2-м съезде партии в Юрмале (1989 г.): "Ставя своей целью достижение демократического состояния общества, мы создаем политическую партию ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЮЗ (ДС), которая объединяет людей с различными политическими убеждениями - от демократических коммунистов и социал-демократов до либеральных и христианских демократов. При всех наших идейных различиях мы верим в безусловную ценность свободы личности и привержены принципу плюрализма, некогда сформулированному Вольтером: "Ваше мнение мне глубоко враждебно, но за ваше право высказать его я готов пожертвовать своей жизнью". Далее  >>

НТС - Народно-трудовой союз, международная негосударственная организация. Читайте об НТС в статьях Юрия Галанскова здесь.
Вернуться

5. Анатолий Тихонович Марченко (1938 - 1986) - рабочий, ставший диссдентом, после того, как попал в политлагеря в связи с неудачной попыткой перехода границы. Впоследствии - участник правозащитного движения, член Московской Хельсинкской группы, автор книг "Мои показания", "От Тарусы до Чуны" и "Живи как все". Умер в тюрьме в 1986 году. См. о нем в книге Л. Алексеевой "История инакомыслия в СССР" , а также книги самого А. Марченко.
Вернуться

6. См. об этом споре в рассказе В. Игрунова "Карабаново".
Вернуться

7. См. о Компромиссе раздел сайта Компромисс, а также интервью В. Игрунова К.К. Немировичу-Данченко.
Вернуться

8. См., например, последнее слово Богораз на суде, статьи Андрея Амальрика Иностранные корресподенты в Москве, Открытое письмо Кузнецову, статью Григория Померанца "О Роли нравственного облика личности в жизни исторического коллектива".
Вернуться

9. См., например, письмо к Г. Павловскому от 13.08.84, круглый стол Проблемы антроподинамики, 2001 г
Вернуться

О роли правозащитного движения см. также выступление В. Игрунова на конференции "Диссидентское Движение в СССР. 1950-е – 1980-е.", фрагмент интервью К. Немировичу-Данченко <О сущности русского диссидентства второй половины 20-го века>

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.